Палач, или Аббатство виноградарей

Бейлиф искоса посмотрел на своего собрата по бюргерству, ибо местная аристократия в те времена имела обыкновение с осторожностью выведывать мнение собеседника, прежде чем тот успеет его высказать со всей откровенностью.

— Твой род издревле пользуется заслуженным уважением в кантоне; и однако, насколько мне известно, ты давно уже не посещаешь Совет, — уклончиво заметил он.

— С тех пор как семья наша понесла тяжелые утраты, о чем ты, возможно, наслышан, забота о последнем оставшемся в живых чаде сделалась моим единственным занятием и утешением. Возможно, частое и близкое зрелище смерти тех, кто был нежно мною любим, смягчило мое сердце, и потому мне представляется, что августинцы, вне сомнений, ведут жизнь самоотверженную и достойны всяческого уважения.

— Конечно же ты прав, славный Мельхиор; и мы поступим хорошо, если перед всеми обнаружим свою любовь к святым братьям. Эй! Господин офицер, соблаговолите пригласить почтенного монаха из монастыря Святого Бернарда приблизиться, чтобы видно было, как ценят здесь их мирное добросердечие и неустанное благоволение. Если на пути в Италию, герр Вилладинг, вам придется провести ночь под кровом монастыря, маленькие почести, оказанные доброму и неутомимому сборщику подаяний, будут оценены братством, если только им не безразлично, как обращаются с ними их собратья по человечеству.

Отец Ксавье занял предложенное ему место, более близкое к особе бейлифа и оттого более почетное, с обычным изъявлением благодарности, но также и с простотой, которая свидетельствовала, что все эти почести он относит не к себе лично, но к монастырю, посланцем которого здесь является. Распорядившись об этом небольшом перемещении и, помимо него, о некоторых других предварительных мелочах, бейлиф остался доволен собой и своей деловитостью.

Пусть читатель вообразит шевеление в толпе, суету менее значительных распорядителей празднества, а также томление и любопытство зрителей, пока участники многочисленного и замысловатого шествия строились в предписанном порядке. Поскольку картины, которые затем воспоследовали, имеют совершенно особый характер и теснейшим образом связаны с ходом всей нашей истории, мы опишем их как можно подробно, несмотря на то что видим свою задачу не в зарисовках местных обычаев, воспроизведенных с различной степенью достоверности, но в раскрытии сути вещей и в выведении морали, которую, льстим себя надеждой, все же можно извлечь из нашего повествования.

Почти перед самым началом шествия почетный караул, состоявший из пастухов, садовников, косарей, жнецов, виноградарей, в сопровождении стражников с алебардами и музыканта, отправился искать своего аббата — так именовали главу всего этого сообщества, называемого Аббатством. Почетный караул, в котором все были в костюмах соответственно занятию каждого, вскоре появился на площади вновь, вместе со своим главой — разгоряченным, дородным крестьянином, местным собственником, одетым в обычные одежды, что носили люди его класса в те времена; в руках он, важности ради, держал посох, шляпа была украшена пышным плюмажем, а за спиной развевались концы длинного шарфа. На сем лице лежали судейские полномочия, и оно заняло отведенное ему место на краю сцены. Тут же судия подал знак, и помощники его приступили к своим обязанностям.

Двенадцать виноградарей, во главе со старшим, в венках из виноградных листьев, прошли строем, неся эмблемы своего звания и распевая песнь полей. Они сопровождали двух своих товарищей, провозглашенных самыми искусными и преуспевшими хозяевами округи. Когда виноградари приблизились к сцене, аббат произнес небольшую речь в честь возделывателей земли вообще, и от нее перешел к похвалам в адрес обоих удачливых кандидатов, после чего им, польщенным и оробевшим с непривычки, были вручены скромные призы, которые они приняли, трепеща от волнения. Эту краткую церемонию друзья наблюдали с восторгом и радостью, а завистники бросали косые, недовольные взгляды, хотя немного нашлось таких, кто испытывал недобрые чувства посреди всеобщего веселья на этом простом и щедром празднестве; после вручения призов вновь заиграли рожки и раздался приказ очистить место.

Часть актеров, образовав довольно длинную процессию, немедленно приблизились к сцене. Представ взору всех, они выстроились в предписанном заранее порядке. Это были служители Вакха. Верховный жрец, облаченный в священные одежды, длиннобородый, увенчанный лозой, выступил вперед и спел хвалебную песнь в честь виноградарского искусства. Несколько слов в этой песне были посвящены улыбающимся, покрасневшим от смущения кандидатам. Хор служителей присоединился к вожаку, хотя он имел столь мощную глотку, что не нуждался в поддержке других голосов.

Хвалебная песнь завершилась, и заиграли инструменты; служители Вакха направились к отведенному им на площади месту, и началось общее шествие; участники его кольцом двигались по площади, выстроившись так, чтобы в должном порядке всем пройти перед бейлифом.