Палач из Гайд-парка

Не прошло и двух минут, как в дверь постучались. Это был Телман. Питт пригласил его войти. Худое, с орлиным носом и впалыми щеками лицо инспектора полиции не покидала ироничная усмешка. Поднимаясь по служебной лестнице с самых низших ее ступеней, он отличался примерным усердием и упорством. Шесть месяцев назад они с Питтом были на равных, теперь же Телман оказался у него в подчинении. Это не могло не уязвить его самолюбие, и он затаил обиду.

Теперь он стоял навытяжку перед огромным с кожаной обшивкой письменным столом, за которым сидел Питт.

– Слушаюсь, сэр, – сдержанно сказал он, глядя на Питта.

Тот не поверил своим ушам, услышав вместо обычного приветствия столь официальные и холодные слова.

– В Гайд-парке совершено убийство, – стараясь говорить спокойно, сообщил он. – Убит некий Оукли Уинтроп, капитан Королевского флота. Найден обезглавленным в одной из прогулочных лодок на озере Серпентайн.

– Чрезвычайно неприятное происшествие, – лаконично согласился Телман. – Важная персона этот Уинтроп?

– Не знаю, – честно признался Питт. – У него титулованные родители, поэтому для кого-то он и мог быть важной персоной.

Лицо Телмана скривилось в гримасе. Он презирал «пассажиров», как он их величал, из привилегированных классов, помня свое голодное и холодное детство, постоянные страхи сломленного невзгодами, потерявшего достоинство отца, изнемогающую от непосильной работы мать, неспособную от усталости даже обмолвиться словом с детьми, не то чтобы улыбнуться им.

– Думаю, мы сносим немало башмаков, прежде чем найдем того, кто сделал это, – язвительно заметил он. – Мне кажется, это маньяк. Кто мог решиться на такое… – Он остановился, словно подыскивал подходящее слово. – А голова была там? Вы ничего об этом не сказали.

– Да, была. Никто не пытался скрыть личность убитого.

Телман снова поморщился.

– Как я сказал, это маньяк. А что делал, черт побери, морской капитан в прогулочной лодке в такую рань? – Внезапно на его лице появилась улыбка, совершенно преобразившая его. – На моряка не похоже. Ему под стать дредноут. – Он откашлялся. – Не замешана ли здесь женщина? Чужая жена, например?

– Возможно, – согласился Томас. – Но держите пока свои догадки при себе. Прежде всего, установите факты. – Он заметил, как Телман поморщился от его наставлений – сам мол, знаю, что делать, – но решил не обращать на это внимания. – Соберите вещественные доказательства. Я хочу знать, когда он был убит, орудие убийства, одним ударом или несколькими, как были нанесены удары – сзади или спереди, левой или правой рукой, был ли он в сознании, когда это произошло…

Телман вопросительно поднял брови.

– А как это можно определить, сэр? – спросил он.

– У экспертов есть голова убитого. Если ему сначала был нанесен удар, это вполне можно определить. А вскрытие должно показать, был ли он сначала одурманен или отравлен.

– Если он был убит во сне, это едва ли удастся установить, – назидательно сказал Телман.

Питт проигнорировал это замечание.

– Затем, доло́жите, как он был одет, – продолжал он наставлять подчиненного. – В каком состоянии его обувь. Сам ли он шел по траве к лодке или его несли. И, бесспорно, вы проверите, где ему отрубили голову, в лодке или в ином месте. – Он посмотрел на Телмана. – А потом, разумеется, надо обыскать дно озера – возможно, удастся найти орудие убийства.

Лицо Телмана стало темнее тучи.

– Да, сэр. Это все, сэр?

– Нет. Это только начало.

– Хотите, чтобы я взял еще кого-нибудь в подмогу? Кого именно? Памятуя, что это дело деликатное.

– Да, – удовлетворенно произнес Томас. – Возьмите Легранжа. – Это был молодой, бойкий на язык полицейский, чье подобострастие и угодливость раздражали не только Телмана, но и самого Питта. – Он сможет допросить свидетелей. Это у него неплохо получается.

Выражение лица инспектора не сулило ничего хорошего, но он промолчал. Постояв мгновение навытяжку, круто повернулся и вышел.

Питт, откинувшись на спинку кресла, задумался. Это его первое большое дело после ухода Драммонда в отставку. Были, разумеется, другие преступления, даже громкие, но не такого масштаба, не грозившие трагедией и скандалом и не выходившие за пределы жизней частных лиц.

Имя Уинтропа до этого времени не было ему известно – он не вращался в этих кругах общества и не был знаком с высшими чинами армии и флота. С членами парламента, однако, ему доводилось встречаться, но Уинтроп к ним не относился. Возможно, его отец и занимал когда-то место в Палате лордов, но это не стало достоянием истории.

У Драммонда, наверное, есть справочники на этот случай. Не мог же он держать в памяти имена всех важных особ Лондона.