Палач из Гайд-парка

– Хотел бы надеяться, что это так, но скорее здесь с его стороны был проявлен трезвый реализм. У него были свои амбиции, но они касались карьеры на флоте и не имели отношения к светской жизни. Уинтропы, в сущности, не из…

Он умолк, не зная, как точнее подобрать слово, чтобы оно не показалось грубым.

– Не из верхнего ящика комода? – подсказала Шарлотта.

– И даже не из второго, – согласился он с иронией.

– А разве они не в родстве со многими семьями?

– Дорогая, если одна титулованная персона родит дюжину детей, через поколение или два они вполне могут оказаться в родстве с половиной знатных семей Англии, – пояснила ей Веспасия и снова повернулась к Телониусу. – Ты произнес слово «реализм». Это был счастливый брак? У них есть дети?

– Двое или трое, кажется. Дочери. Одна рано умерла, две другие недавно вышли замуж.

– Замуж? – изумилась Шарлотта. – Но она выглядит так молодо…

– Ей было семнадцать, когда Оукли женился на ней. Дочери тоже вышли замуж примерно в этом возрасте.

– Понимаю. – Веспасия сразу же представила себе Уинтропа как человека, разочарованного тем, что у него нет сына, хотя, возможно, она просто несправедлива к капитану. Почему его дочери так рано вышли замуж? Что это? Любовь, боязнь упустить первый же что-то суливший шанс? Как ведет себя эта семья, когда за гостями закрываются двери и с лиц сходит любезная улыбка?

Времени на догадки не осталось, ибо экипаж подкатил к дому Уинтропов. Их уже ожидали одетые в черное лакеи, чтобы проводить в гостиную, где были накрыты столы. На белоснежных скатертях были расставлены дорогие яства. От мягкого света канделябров тускло поблескивало столовое серебро. Хотя день был солнечный, в гостиной были наглухо зашторены окна и зажжены лампы – знак того, что в дом пришла смерть.

– Господи, как в похоронном бюро. – Веспасия произнесла это почти шепотом и тут же улыбнулась, увидев Эмили и Джека Рэдли в нескольких шагах от них. – Впрочем, никто не знает, какими должны быть настоящие похороны… Здравствуй, Эмили, дорогая. Ты прекрасно выглядишь. А как малютка Эванджелина?

– Растет, хорошо ведет себя, – гордо ответила Эмили. – Она такая хорошенькая.

– Какой сюрприз, Джек! – Веспасия не скрывала известной иронии, приветствуя Джека Рэдли. – Как идет твоя избирательная кампания? Много ли времени осталось до дополнительных выборов?

Джек тут же уделил ей все свое внимание. До женитьбы на Эмили своими успехами в обществе он был обязан красивой наружности и прекрасным манерам. Веспасия была единственным человеком, с которым он был до конца честен и откровенен. Он знал, что Веспасия – тетя Джорджа, и, хотя не сомневался в том, что Эмили любит его, в трудные для себя моменты чувствовал за собой тень Джорджа. У того было все – богатство, красота, обаяние и непринужденная естественность человека, рожденного в роскоши. Ранняя смерть была виной тому, что он так и не смог во многом проявить себя.

– Осталось чуть меньше пяти недель, леди Камминг-Гульд, – серьезно ответил Джек. – Надеюсь, что правительство вскоре объявит дату. А что касается хода кампании, то здесь пока похвастаться нечем. У меня очень сильный противник.

– Ты так считаешь? Я очень мало знаю о нем.

– Найджел Эттли. – Джек назвал имя соперника, следя за лицом Веспасии и гадая, насколько серьезен ее интерес или это попросту светская любезность. Видимо, что-то убедило его в первом, ибо он тут же удовлетворил ее любопытство. – Ему чуть больше сорока, младший сын богатого отца, но мало известен в высших кругах общества. Был долгое время ревностным сторонником правительственного курса, и те, кто его выдвинул, полны уверенности в его победе. – Он грустно поморщился. – Мне кажется, что это награда за его лояльность в прошлом.

– Во что он верит? – спросила Веспасия серьезно.

Джек неожиданно засмеялся своим заразительным смехом.

– В себя.

– Какова его платформа? – с улыбкой промолвила она, ставя вопрос иначе.

– Возврат к старым ценностям, сделавшим нас великой державой, или что-то в этом роде. Это в общих чертах, а конкретно – закон и порядок в наших городах, реформа полиции, с тем чтобы ее деятельность стала более эффективной, ужесточение мер и наказаний…

– Ирландский вопрос? – спросила Веспасия.

Рэдли снова удивился ее осведомленности.

– Нет, он не так глуп, чтобы браться за это. Это привело к падению Гладстона и погубит еще не одного политика, если тот включит в свою программу вопрос об автономии. А это единственное его решение.

Мимо них прошла группа пожилых джентльменов, тихо переговаривающихся между собой. Кивнув Телониусу, они проследовали дальше. Какой-то морской офицер, повысив голос во внезапно наступившей тишине, сконфуженно умолк, залившись краской стыда.

– Эттли не будет делать никаких громких заявлений, – продолжал Джек. – Он произнес речь против анархии и шинн-фейнеров, но это каждому под силу.

– Он очень критикует полицию, – заметила Эмили и обменялась с Шарлоттой взглядом. – За это я его терпеть не могу, – весело заключила она.