Палач Рима

— Да-да, так и будет, — ответил Калигула, оставляя сестру в покое. — По идее так, но в этом-то вся и загвоздка. Недавно, пребывая в отличном настроении, он начал забавы ради сталкивать людей с утеса. Ему кажется, что это очень смешно. Он проделывал это с такой регулярностью со всеми, кого приглашал на остров к себе в гости, что теперь у основания утеса держит команду матросов, которые дубинками добивают тех несчастных, кто не разбился насмерть. По его словам, нехорошо ради собственного удовольствия подвергать гостей излишним мучениям. Именно по этой причине многие из тех, кому он шлет приглашение в гости, предпочитают покончить с собой.

Калигула издал визгливый смешок и вновь взялся кормить Друзиллу.

Веспасиан в ужасе посмотрел на Сабина и на Клемента и задался мысленным вопросом: что из только что им услышанного было известно Антонии, когда она отправила их к этому безумцу на Капри?

ГЛАВА 17

— Вы с ним поосторожнее, — прошептал Веспасиан испуганным матросам, когда те опустили находившегося в полубессознательном состоянии Ротека на руки Магну и Паллу, которые уже стояли в гребной лодке рядом с кормой биремы.

— Все, он у нас, — раздался из темноты голос Магна.

Выгрузив жреца, матросы спустили сумки и помогли пересесть в лодку Корбулону и Сабину. Последний, кстати, все еще не пришел в себя после очередного приступа рвоты. Все до единого были безоружны. На Капри оружие при себе дозволялось иметь лишь преторианцам и личному телохранителю Тиберия, мускулистому рабу-германцу. Для всех остальных это каралось смертью.

Перелезая за борт, Калигула хлопнул Веспасиана по плечу.

— И как настроение, дружище? — спросил он с улыбкой, блеснув в темноте белыми зубами. — Если все сработает, я точно стану императором. Представляешь, как мы тогда повеселимся?

Теперь, когда ему было известно, чем забавляется Тиберий, Веспасиан задумался о том, что подразумевал под весельем Калигула.

— Сначала удостоверься, что Тиберий пребывает в нужном настроении, — ответил он, перекидывая ногу за борт.

— Не переживай. Я даже на всякий случай прихвачу с собой малыша Вителлия. Его присутствие всегда благотворно сказывается на старике.

— Можешь делать все, что сочтешь нужным, лишь бы это помогло нам его урезонить.

— Урезонить? Что за странное слово?!

Веспасиан невольно улыбнулся. Хлопнув Калигулу по руке, он кивнул Клементу и по веревке спустился в шлюпку.

— С меня хватит морских прогулок до конца моих дней, — с несчастным видом пожаловался Сабин, когда Веспасиан занял место рядом с рулевым веслом. Корбулон оттолкнул шлюпку от биремы. Магн и Палл взялись за весла и погребли к берегу. Над ними, освещенные серебряным сиянием луны, что вставала за их спинами, мрачно высились высокие скалы Капри.

Веспасиан почему-то представил себя весь тот ужас, который чувствовали гости Тиберия, когда их забавы ради сбрасывали вниз, и невольно поежился.

Вскоре бирема скрылась в темноте. Они плыли к маяку, находившемуся примерно в миле от них, которым был отмечен вход в главную гавань острова.

Сабин передернулся, и его вырвало за борт.

— Это просто адовы муки, — прошептал он, не поднимая голову от воды.

— Я бы не сказал. Адовы муки были вчера вечером, — заметил Корбулон, который все еще не избавился от потрясения, вызванного застольными «манерами» обитателей виллы. Вскоре за ужином вино стало литься рекой, и если до этого поведение Калигулы и его сестер (по крайней мере, в глазах Корбулона, воспитанного на высоких этических принципах) было возмутительным и разнузданным, то в конце концов оно превратилось в открытый вызов всем известным нормам морали, которые действовали не только за пиршественным столом, но и в любом конце империи, как в общественной жизни, так и в частной.

Чашу его терпения переполнила выходка Ливиллы — младшая сестра Калигулы пыталась похотливо тыкать в него гусиной ногой. Сославшись на то, что съел плохую креветку, Корбулон встал из-за стола и удалился к себе. Удерживать его никто не стал. А вот Веспасиан, Сабин и Клемент были вынуждены терпеть застольные выходки брата и сестер гораздо дольше. Впрочем, в конце концов каждый сумел найти благовидный предлог, чтобы встать из-за стола, правда, предварительно отклонив вежливое предложение поучаствовать в застольных утехах, которые, к ужасу Веспасиана, все больше начинали напоминать оргию. К этому моменту Ливилла уже покушалась гусиной ногой на брата. Вскоре все трое переместились в только им ведомый мир и потому довольно равнодушно отнеслись к уходу гостей.

Гребцы сделали несколько сот взмахов веслами, когда Веспасиан наконец заметил на берегу пару светящихся точек и направил к ним лодку. Вскоре под нежный плеск волн дно лодки царапнуло гальку, и в свете факелов в воду по колено шагнули два преторианца, чтобы помочь им пристать к берегу.

— Рядовые Фульвий и Руфин из преторианской гвардейской конницы докладывают декуриону Клементу, что прибыли в его распоряжение, — сказал тот, что постарше, и отсалютовал Сабину, который, поддерживаемый вторым преторианцем, на нетвердых ногах выбрался из лодки на берег.