Палач Рима

После ухода Клемента разговор за столом в основном вертелся вокруг того, что, мол, Сабину крупно повезло заполучить в жены такую красавицу. Сам Сабин в нем почти не участвовал, предпочитая разговорам вино, и вскоре язык у него стал заплетаться. Веспасиан понял, что прежде чем брат окончательно погрузится в пьяные грезы о предстоящем супружеском блаженстве, им следует упомянуть про свиток, найденный на теле мертвого гета. Внутренний голос подсказывал ему, что чем меньше людей будут знать о его содержании, тем лучше, и поскольку Калигула ушел, похоже, настал идеальный момент это сделать.

— Домина, — обратился он к Антонии, как только пирующие опустили кубки после очередного тоста во здравие будущих молодых. — Есть одно дело, о котором я бы хотел тебе рассказать, и чем раньше я это сделаю, тем лучше.

— Какие могут быть вопросы, — ответила Антония. Голос ее звучал твердо. Она почти не пила за столом, предпочитая сильно разведенное водой вино.

Веспасиан повернулся к Паллу, который уже успел проводить гостей и вернулся в пиршественный зал.

— Палл, будь добр, попроси Магна принести свиток. Он знает, что я имею в виду.

— Слушаюсь, господин, — Палл на минутку выскользнул за дверь, чтобы отдать распоряжение, после чего снова занял свой пост.

Пока они ждали Магна, Веспасиан вкратце изложил обстоятельства, при которых был найден свиток и что в нем было. После чего Сабин, который, похоже, успел немного протрезветь, высказал свое предположение. По его словам, Клавдий мог использовать Ботера в качества прикрытия.

Когда братья закончили свой рассказ, Антония покачала головой.

— Для моего сына это слишком тонкий ход. Клавдий никогда не блистал умом.

Веспасиан покосился на Палла: тот — несмотря на сказанное им ранее по этому поводу — отнюдь не спешил оспорить мнение хозяйки. Тем не менее Веспасиану показалось, будто он заметил в глазах управляющего искру интереса.

— Не сочти за неучтивость, домина, — прогудел дядя Гай, — но ты недооцениваешь Клавдия, потому что постоянно сравниваешь его с покойным старшим братом, нашим великим Германиком. Согласен, Клавдий внешне не оправдал твоих надежд, но кто поручится, что под неказистой внешностью не скрывается ум, который унаследовал часть твоего ума, твоей проницательности и хитрости?

Антония одарила Гая недовольным взглядом.

— Ум? Проницательность? У этого уродца? Никогда! По- моему, он просто пишет Поппею, прося у того разрешения взять из его библиотеки никому не нужные книжки, а если и пользуется секретным кодом, то лишь для того, чтобы поиграть в заговорщика.

— Но ведь для того, чтобы получатель прочел письмо, ему нужен шифр, — заметил Веспасиан. — Не кажется ли тебе, что делать это ради каких-то книжек — дело довольно хлопотное?

— Вскоре мы все узнаем, — ответила Антония, услышав, как кто-то царапается за дверью. А в следующий миг Палл впустил в зал румяного Магна. Судя по всему, решил Веспасиан, после своих вечерних трудов его друг решил поближе познакомиться с содержимым винного погреба.

— Добрый вечер, домина, добрый вечер, господа, — пробормотал он, стоя в дверях и решительно отказываясь посмотреть им в глаза.

— Спасибо тебе, Магн, — ответила Антония. — Оставь свиток Паллу. Сегодня вы все ночуете у меня. Палл отрядит раба, чтобы тот показал тебе твою комнату. А пока можешь отдыхать.

Магн нехотя кивнул и вышел вон.

Антония посмотрела на Палла.

— Как ты думаешь, ты сумеешь взломать шифр?

— Будем надеяться, домина, — ответил управляющий, пробегая глазами свиток. — Я хорошо знаком с одним вольноотпущенником твоего сына. Его секретарем по имени Нарцисс. Он будет куда умнее этого Ботера. Мы не раз беседовали с ним о разных кодах и шифрах, и даже делились соображениями о том, как их следует составлять. Я уверен: если этот код написан Ботером, то он получил его от Нарцисса. Дай мне немного времени, и я сумею найти ключ. А пока мне нужно что-то такое, чем я мог бы писать. Одну минуточку. Я сейчас вернусь, — с этими словами он выскользнул за дверь.

Пока Палл отсутствовал, разговор за столом перепрыгивал с темы на тему. Веспасиан слушал вполуха, томимый предвкушением ночи в объятиях Ценис. Сказать по правде, по дороге в Рим он не смел даже об этом мечтать. Внутренний голос подсказывал ему, что Антония устроила это нарочно, даже если предположить, что ею двигали исключительно корыстные мотивы. С другой стороны, женщина се положения всегда может получить все, что ей нужно, не заботясь о чувствах таких, как он, не говоря уже о чувствах рабов. Судя по всему, она действительно любит свою Ценис.

Они успели поднять еще два тоста, когда в зал, с восковой табличкой в руках, вернулся Палл.