Палач Рима

На этот раз Паллон узнал голос молодого хозяина, которого не видел целых четыре года.

— Не стрелять! — приказал он и бегом бросился через двор. Его помощники бросились вслед за ним. — Хозяин, это ты? Ты напал на собственный дом?

— Нет, конечно. Я все объясню потом, — произнес Веспасиан, обламывая древко стрелы как можно ближе к телу.

В следующий момент с крыши во двор спрыгнули Магн и Артебудз, а за ним — Секст и Марий.

— Давайте за мной в главное здание! — крикнул Веспасиан, вбегая в распахнутые ворота. — И смотрите, в кого вы стреляете. Потому что перед вами может оказаться Сабин.

Сад внутреннего двора оказался пуст — за исключением тела раба, чья работа заключалась в том, чтобы по ночам сторожить ворота. Из дома доносились звуки рукопашной схватки. Веспасиан бросился по колоннаде к таблинуму. Из его раны сочилась кровь, а туника уже промокла насквозь. От боли слегка кружилась голова.

Оттолкнув сломанную дверь таблинума, он со всех ног помчался через него в атрий. Здесь его встретила жуткая картина всеобщего побоища: несколько десятков тел, извиваясь, сцепились в рукопашной схватке на мраморном полу. Те, что стояли на ногах, размахивали мечами и кинжалами. В дальнем конце атрия пылала, словно маяк, распахнутая дверь. В ее свете Веспасиан сумел разглядеть своего отца. Сражаясь бок о бок с Сабином и Клементом, Тит направо и налево раздавал удары кинжалом. По лицу его текла кровь. Левое ухо отсутствовало.

Со звериным рыком перепрыгнув через бездыханное тело управляющего домом Варона, Веспасиан ворвался в самую гущу этого и со спины набросился на противника отца. Схватив его за волосы, он взмахнул мечом. Описав в воздухе короткую дугу, лезвие вошло в плечо, словно нож в кусок масла, перерубая и мягкую плоть, и твердую кость. Нападавший взвыл от боли. Отсеченная рука с глухим стуком упала на пол. В следующий миг звериный вой оборвался, это Тит вогнал свой меч в горло противника, который тут же свалился замертво.

Позади Веспасиана, словно выпущенные из Гадеса фурии, Магн, Секст и Марий с тыла двинулись на противников своих друзей и собутыльников. Шансов на спасение у подосланных Ливиллой головорезов не было: под ударами, что сыпались на них со всех сторон, их становилось все меньше и меньше. Артебудз, Паллон, Басей и другие вольноотпущенники предпочли отойти в сторонку, не зная, кто в этом хаосе друг, а кто враг. Впрочем, особой необходимости в их помощи не было. Буквально в считанные минуты от нападавших в живых осталось лишь двое. Загнанные в угол и осознавшие тщетность дальнейшего сопротивления, они опустились на одно колено, признавая себя побежденными.

— Вы явились в мой дом, чтобы убить меня перед посмертными масками моих предков и алтарем моих семейных богов? Неужели после этого вы ожидаете к себе снисхождения? — возмутился Тит, проталкиваясь к пленникам. Одним ловким движением он подхватил с земли брошенный меч и взмахнул им на уровне шеи одного из налетчиков. В следующее мгновение голова пленника слетела с плеч, а его тело, обдав Магна и его друзей фонтаном крови, повалилось вперед.

Второй пленник поднял глаза. В них не было и капли страха. Посмотрев на Тита из-под сросшихся бровей, он кивнул и опустил голову, ожидая, как и положено римскому гражданину, когда острый меч в одно мгновение лишит его жизни. Тит занес меч.

— Нет! — раздался за его спиной голос.

Тит резко обернулся, желая увидеть, кто это пытается помешать ему в его законной жажде мести. Вперед шагнул Клемент.

— Кто ты, молодой человек? — спросил Тит, тяжело дыша.

— Марк Аррецин Клемент мое имя, — спокойно ответил тот. — Твой сын вскоре женится на моей сестре.

— Если ты считаешь, Клемент, что узы родства вынудят меня проявить снисхождение к этому негодяю, то ты ошибаешься.

К Клементу шагнул разъяренный Сабин.

— Кто ты такой, чтобы становиться на пути у законного воздаяния? Все до последнего из людей Ливиллы должны умереть! — крикнул он, возмущенно тыча пальцем в коленопреклоненную фигуру пленника.

— Успокойся, мой друг. Все головорезы Ливиллы уже мертвы, — спокойно ответил Клемент. — Этот не из их числа.

Пытаясь унять клокотавшую в груди ярость, Сабин посмотрел на пленника. В его сознании промелькнуло смутное воспоминание, и он внимательно всмотрелся в его лицо.

— Клемент прав, отец, — сказал он, вспоминая стражника со сросшимися бровями, которого он видел в комнате Макрона в прошлом году. — Это не головорез Ливиллы. Это преторианец, Сатрий Секунд.

ГЛАВА 13

— Не знаю, какая от него польза, и не желаю знать. Я требую его смерти! — кипятилась Веспасия Полла. Возмущенная побоищем, устроенном в ее собственном доме, и все еще не до конца поверив в то. что чудом избежала смерти, Веспасия горела мщением. — Если ни у кого из вас не поднимается рука, чтобы это сделать, то дайте мне кинжал.