Палач Рима

— Молодой человек, тебе еще учиться и учиться. Презирать кого-то — еще не значит не быть с ним заодно, если ваши интересы совпадают. Мне прекрасно известно, что ты его ненавидишь, иначе ты бы не рассказал мне, как он украл у меня мою победу, когда мы вместе подавили фракийский мятеж. Но это было четыре года назад, и за это время ты мог перейти на другую сторону. Однако ты только что не дал брату поднять на меня руку, что свидетельствует о том, что мы по-прежнему на одной стороне. Или же ты талантливый актер, хотя в этом я сильно сомневаюсь… пока. Поэтому ты все еще пользуешься моим доверием, хотя ты, Сабин, только что замахнулся на меня ножом в моем же доме, что лично я считаю верхом дурных манер. Жрец находится в Сагадаве.

Сабин так и не опустил руки с зажатым в ней ножом.

— Как мы можем тебе доверять?

Помпоний посмотрел ему в глаза.

— Потому что это я сказал Антонии, которая, в свою очередь, отправила вас на его поиски, что Ротек скрывается у гетов.

— То есть ты доверенное лицо Антонии в Мезии? — не поверил своим ушам Веспасиан.

— Не говори ерунды, это не так. Я сказал ей это лишь потому, что в данном случае наши интересы совпадали. После сражения ты, Веспасиан, рассказал мне, как Сеян и Поппей использовали Ротека в качестве посредника. Поэтому, когда в прошлом году он объявился снова, я анонимно передал эту информацию Антонии, полагая, — как оказалось обоснованно, коль она прислала вас сюда, — что она сможет им воспользоваться. Я знаю, что она задалась целью низвергнуть Сеяна, и если ей это удастся, то вместе с ним она сокрушит и Поппея, и тогда я могу считать себя отмщенным за то, что этот выскочка украл у меня мою победу.

— Откуда тебе известно, что Антония подбирается к Сеяну?

— Сядьте-ка оба и вновь наполните кубки, а заодно выслушайте, что я вам скажу.

Братья сели и наполнили кубки, а поскольку вино было крепким, то вскоре оба слегка захмелели. Помпоний одним глотком осушил свой кубок и протянул руку, чтобы Веспасиан наполнил его снова. Тот выполнил его пожелание.

— Спасибо, — поблагодарил Помпоний и откинулся на ложе. — Я буду краток. Когда шесть лет назад фракийцы угрожали нам мятежом, я был в Риме. Меня только что назначили легатом Шестого Скифского легиона и я со дня на день должен был отбыть в Мезию. Перед отъездом ко мне обратился Азиний, попросил меня стать его ушами и глазами в Мезии и Фракии. Он проявил ко мне доверие. Рассказал, что вместе с Антонией они пытаются поставить заслон на пути Сеяна к власти. Помня об огромных суммах, найденных у Такфарина после подавления нумидийского мятежа, Антония и Азиний заподозрили, что все эти мятежи в провинциях есть не что иное, как часть коварного замысла Сеяна по расшатыванию империи, с тем, чтобы потом самому захватить верховную власть, а для начала втереться в доверие императору. Они прониклись подозрением, что фракийское восстание также часть этого замысла. На тот момент они не подозревали Поппея, поскольку в Риме его не было. Двумя годами ранее он был назначен наместником Мезии и Македонии, и с тех пор, насколько им было известно, связей с Сеяном не поддерживал. Кроме того, Поппей считался человеком честным, хотя и без особых талантов, а значит, никакой угрозы не представляющим. С другой стороны, у Антонии и Азиния не было причин всецело ему доверять. Поэтому им понадобился рядом с Поппеем свой человек.

— Почему же он тебе все это рассказал? Откуда такое доверие? — спросил Веспасиан.

— Потому, что мы родственники. Его мать, Випсания Агриппина — племянница моего отца.

— А еще она была первой женой Тиберия и матерью его покойного сына Друза, который, как считает Антония, был убит ее дочерью Ливиллой, а она, как известно, любовница Сеяна, — добавил Сабин.

— Именно. То есть у каждого из нас имелся родственник, за которого мы хотели бы отомстить, и император, с кем мы оба связаны родственными узами и которого мы хотели бы защитить. И поэтому я был идеальной кандидатурой. Тем не менее я отказался.

— Это почему же?

Увидев на лице Веспасиана растерянность, Помпоний расплылся в улыбке.

— Потому что мой разум больше не застилают юношеская пылкость и наивность, как они, по всей видимости, все еще застилают твой, судя по выражению твоего лица. Сеян тогда не позволил мне стать консулом и решил выдвинуть на это место своего человека. В качестве утешения он доверил мне командование Четвертым Скифским, и я знал, что он зорко следит за мной. Возможно, и сейчас тоже. Так что для Азиния и Антонии я был бы не самой удачной находкой. Кроме того, я рассчитываю умереть в собственной постели — в отличие от тех, кто имел несчастье перейти Сеяну дорогу.

— Тогда откуда такая смена настроения? — с ноткой презрения в голосе поинтересовался Веспасиан.

Помпоний пристально посмотрел на своего гостя.

— Я бы попросил, молодой человек, в моем доме вести себя учтиво и не мерить меня своей наивной, незрелой меркой.

Веспасиан покраснел, смущенный не столько мнением Помпония о его персоне, сколько пониманием того, что тот прав.

— Прости меня, Помпоний. Я проявил неучтивость.

Помпоний наклонил голову.