Палач, сын палача

Тем не менее, никто из обчищенных коварным фон Бером не собирался свидетельствовать против него в суде, так как говорили, будто бы он всегда уходит от стражи, а сбежав от правосудия, вполне может нагрянуть к обидчикам и поквитаться с ними.

Когда-то это был сильный и уважаемый всеми воин. Поговаривали, что он в одиночку мог вырезать целый отряд вооруженных до зубов врагов. Словом, поймать его было достаточно почетным делом. Но горожан больше заботила судьба невинного ребенка.

Пока Грета размышляла о своем, на лестнице послышались шаги, и вскоре в дом вошел Петер. Обняв подлетевшего к нему сына и кивнув жене, он бросил молниеносный взгляд на накрытый стол и, облизнувшись, велел дать ему с собой кусок пирога.

– Ты даже не сядешь за стол?! – возмутилась Грета, которой было обидно, что муж не пожелал попробовать ее стряпню. Одновременно ей самой жутко хотелось услышать об успехах поисков.

– Не могу, дорогая, некогда, – Петер взял с полки несколько инструментов и, вытащив из-под лавки свой сундучок, принялся укладывать в него инструменты. – Клаус, помоги-ка мне собраться.

Немного разочарованный поначалу тем, что отец не останется на обед, мальчик тут же ожил и бросился на подмогу. Он-то прекрасно знал, какие инструменты обычно должен был носить с собой палач.

Все они были приобретены в разное время, сделаны лично Петером, его отцом, или заказаны у местных кузнецов. Каждая игла, каждый крюк, тиски или закрепляющие винты имели свою историю. Палач никогда не давал своих личных инструментов коллегам, так как опасался, что те могут прикарманить их или нанести какой-нибудь вред, включая наложение заклятия. Разумеется, при пыточных камерах всегда был необходимый набор инструментов. Стоял деревянный конь с острой спинкой, на которых «катали» голых ведьм, усаживая их нежным местом на острый выступ и привязывая к ногам мешки с песком. Возвышался «ведьмин трон» –железное, все истыканное торчащими гвоздями кресло, в котором должна была корчиться подозреваемая. Никто не таскал с собой дыбу или растягивающую лестницу. Но, вот, что касается очень эффективной пытки с подвешиванием, тут многие палачи доверяли исключительно своим кольцам и крепежам, так как свой инструмент завсегда знаешь, как облупленный, в то время как коварный сменщик может подложить неисправный крепеж, с которым ведьма шмякнется об пол в самый неурочный момент и, чего доброго, расквасит себе башку. А за такое дело палачу придется держать ответ перед судьей. И одним штрафом после такого промаха не отделаешься.

– Неужели поймали?! – всплеснула руками Грета.

– Поймали. Но только фон Бера. Ребенка нигде нет. И, если я сейчас не вытяну из паршивца, куда он дел девочку, боюсь, что завтра будет уже поздно.

– Почему поздно? – не понял Клаус.

– Ночи нынче холодные, – не глядя в глаза сына, пояснил Петер, – если этот нехристь оставил ребенка в каком-нибудь подвале, на складе или в заколоченном доме, до утра она успеет замерзнуть. И тогда никто уже не сможет подтвердить, что это был он. У нас только один шанс судить фон Бера – если на него укажет ребенок, потому как никто не видел, как он похитил дочку судьи. Никто вообще не видел их вместе. А если и видел – нипочем не признается. Так что, если потом мы и найдем мертвую девочку, но фон Бер не признается, что это он ее похитил, его придется отпустить.

– Как же можно отпускать такого… – Фрау Миллер не могла подобрать подходящих слов. То есть подходящие слова были, но их нельзя было произносить в слух и тем более в присутствие Клауса.

– Ни одно из преступлений фон Бера не доказано. Никто не станет свидетельствовать против него, – Петер взял из рук сына клещи и аккуратно положил их в сундучок. – А значит, если против него никто ничего не покажет, то на каких же основаниях его тогда тащить в суд?

Бережно завязав сверток с мясным пирогом в узел, Петер нес его в левой руке, в то время как сундучок с инструментами отяжелял его правую руку. Палач Миллер никогда не клал еду к пыточным инструментам.

В несколько прыжков перемахнув через дворик, Петер вошел в дверку, специально предназначенную для заплечных дел мастеров. Там он пробрался в свою каморку и, переодевшись в рабочую одежду и запихнув в рот кусок пирога, отправился к арестованному.

Глава 4 Перед допросом

Однако насильственная смерть, является ли она заслуженной или незаслуженной, всегда искупляет грех если она встречена в терпении и с благодарностью. Здесь мы говорили о наказаниях, налагаемых за грехи других людей.

Генрих Инститорис, Якоб Шпренгер «Молот ведьм»