Палач в белом

Постепенно я впал в полусонное оцепенение, прерываемое лишь внезапной острой болью, вспыхивающей в затекших руках. Наверное, стоило бы для очистки совести попытаться кричать, звать на помощь, но я рассудил, что если бы в этом был смысл, то мои тюремщики наверняка завязали бы мне рот.

Итак, я просто тупо ждал решения своей участи, обвиснув на стуле, как хорошо подгулявший гость, которого забыли увести в спальню. Минута шла за минутой, невероятно медленно складываясь в часы. Ослепительный свет за окном делался более приглушенным, мягким, предвещая скорое наступление сумерек.

И тут случилось маленькое происшествие, которое несколько развлекло, ну, если не меня, так того человека, который его устроил, наверняка. Я, впрочем, тоже не остался внакладе – по крайней мере некоторое разнообразие скрасило мне ожидание.

Звукоизоляция в квартире была отменной. До меня не долетало ни звука – ни хлопанья дверей, ни дверного звонка, ни шагов, ни голосов. Поэтому появление нового действующего лица оказалось для меня полной неожиданностью. Дверь кабинета стремительно отворилась, и вбежал молодой человек в мешковатом дорогом костюме, из-под которого виднелись широкие мягкие подтяжки. Эту упитанную энергичную физиономию я узнал сразу. Именно по ней я однажды врезал нокаутирующим ударом. Теперь этот боец, похоже, жаждал вернуть мне долг.

Стул был слишком тяжел – о том, чтобы как-то передвигаться с такой колодкой, не могло быть и речи. Я был очень удобной мишенью.

Молодой человек подскочил ко мне вплотную и, придав своему откормленному лицу зверское выражение, размахнулся и что есть силы саданул кулаком в мою беззащитную челюсть.

Единственное, что я мог, это чуть-чуть отвести в сторону голову. Но, в общем, мне это удалось. Кулак вскользь задел мою щеку, а кипящий от ненависти мститель, увлеченный энергией собственного удара, пролетел вперед и вместе со мной обрушился на пол.

Стул опрокинулся, и от боли в руках я даже заревел. На мой крик в комнату вбежали лысоватый душитель, жлоб с бакенбардами и Макаров. Остановившись на пороге, они с любопытством наблюдали, как корчусь я, прикованный к стулу, и как барахтается их товарищ, пытаясь занять вертикальное положение.

Наконец это ему удалось, и, желая компенсировать свою оплошность, он пнул меня в бок. Я этого почти не почувствовал, потому что боль в руках перекрывала все.

– Закончили, Кузьма! – негромко сказал лысоватый и с уверенным видом приблизился ко мне.

– Я его убью! – запальчиво выкрикнул Кузьма.

– Скажут – убьешь! – подтвердил лысоватый, поднимая стул вместе со мной и устанавливая его на все четыре ножки. – А сейчас угомонись, хозяйка не любит, когда устраивают бардак.

Злобно сопя, Кузьма смерил меня испепеляющим взглядом и направился к выходу. Удивительное дело, до чего сильна в некоторых людях аристократическая жилка. Простой удар по морде заставляет их страдать, не спать по ночам и вынашивать планы мести. А я вот нисколько на них на всех не обиделся, хотя меня уже в третий раз собирались лишить жизни. Я даже был признателен рассудительному плешивому убийце за то, что он поднял стул и несколько облегчил мои муки.

Облизнув пересохшие губы, я окликнул Макарова:

– Игорь Станиславович? Нельзя ли попросить у вас стакан воды?

Я был предельно вежлив, потому что решил уйти из жизни с большим достоинством.

Макаров тоже был великодушен. Он остановил выходящих за порог мужчин и небрежно бросил им:

– Ребята, принесите кто-нибудь воды!

Ребята остановились и посмотрели на него с веселым изумлением, а носитель бакенбард обидно рассмеялся и сказал:

– У тебя, Артур, от радости крыша, наверное, поехала? Ты нас в «шестерки» записал...

– Артист! – хмыкнул его приятель, и, посмеиваясь, они вышли из кабинета.

На Игоря Станиславовича было больно смотреть. Таким униженным я его даже и представить не мог. Видимо, несмотря на весь апломб, Игорь Станиславович пока еще не стал самцом высшего сорта, а только учился им быть и на этом тернистом пути набивал себе кое-какие шишки.

– Не понял, – попытался я отвлечь его от неприятных переживаний. – Зачем они назвали тебя Артуром? Это что, какое-то оскорбление? Или они тут не знают твоего настоящего имени?

Игорь Станиславович взглянул на меня исподлобья и ничего не ответил. Потом он круто повернулся и вышел из кабинета. Я понял, что воды мне сегодня не видать как своих ушей.

Между тем в комнате становилось темновато. В окно заглядывало лиловое небо с бледной звездочкой, робко подмигивая мне через стекло.

Дверь в кабинет осталась приоткрытой, и неожиданно до меня донеслись громкие голоса из комнаты по соседству. Сначала я услышал резкий голос Ирины Владимировны:

– Я же дала распоряжение, чтобы старухой на Смоленской занялся ты, Артур! А ты опять талдычишь про какого-то мальчика! Если этот мальчик вроде твоего Ладыгина – то благодарю покорно! Мне уже надоела ваша так называемая работа! Вы все такого наворотили!