Палач в белом

Врач настороженно выжидал. Происходящее совершенно не нравилось ему. Александр покрутил головой и жарко выдохнул. Потом многообещающе посмотрел на человека в белом халате, сидящего напротив него, и почесал затылок, будто не знал, как начать разговор.

– Врачуете, значит? – неуверенно сказал он наконец.

– Нельзя ли ближе к делу? – вежливо, но холодно спросил врач.

– Да нет, чего... Можно... – пробормотал Александр, как-то беспомощно оглядываясь на девушку, которая стояла возле окна, ладонями опираясь о широкий подоконник. – Чего сказать-то, а, Наталка?

– Что ты мне сам сто раз говорил? – с досадой ответила девушка. – Сам знаешь лучше меня!

– Да я, на фиг, не знаю, с чего начать, понимаешь? – смущенно проговорил молодой человек. – Вроде, блин, неудобно как-то!

– С денег начни! – убежденно сказала девушка. – Чтобы человеку голову не морочить. Ему будет все ясно и понятно.

– Точно! Золотая у тебя голова, – с облегчением сказал Александр и с кривоватой ухмылкой обернулся к доктору: – Наташка правильно сообразила, чего там говорить... В общем, я вам плачу пять штук, а вы сделаете свое дело, и мы разбежались! Пойдет так?..

Выпалив это, он уставился на него в нетерпеливом ожидании.

У врача к горлу подкатил неприятный комок, и тревожный холодок пробежал по спине. Он, несомненно, понял суть невнятного предложения, но в первую минуту даже себе побоялся в этом признаться.

– Что такое? Какие пять штук? – сказал он надменно, вскидывая подбородок. – Выражайтесь яснее, что вы от меня хотите?

Александр насупился и опять оглянулся на свою жену.

– Может, все-таки выпьешь? – с надеждой спросил, незаметно переходя на «ты». – Нет? Ну ладно! В общем, суть такова... Мамаша у меня плохая... Доходит совсем. Заживо, можно сказать, гниет. Смотреть больно. Мне за ней присматривать некогда. А чужим она, сам понимаешь, тоже на хрен не нужна... Чуешь, какой запашок в доме? А бог никак ее прибрать не хочет... Так и мучается старуха. И других мучает... Помочь бы ей надо...

Он замолчал и с надеждой посмотрел на врача.

На того словно напал столбняк. Он сидел и молчал, беспомощно глядя на стриженого детину, который в своих рассуждениях был прост, как ребенок, и, как ребенок, жесток. Но он застал его врасплох.

Врач старался забыть то, что произошло с ним на Котельнической набережной, гнал от себя видение безмолвно раскрывающегося старческого рта и надеялся, что в конце концов ему удастся забыть. Но теперь ему дали понять, что такие вещи не забываются. И, самое коварное, ему опять предложили деньги!

Те десять тысяч, что доктор получил от Зелепукиной, были припрятаны дома, в одном из старых медицинских учебников, в котором он вырезал и склеил страницы так, что образовался маленький тайник. Деньги покоились там без движения. Он предполагал оставить их на самый черный день, а пока делал вид, что их просто не существует. Он никак не надеялся, что ему повезет еще раз и найдутся люди, которые захотят... Но такие люди нашлись. Причем нашлись так быстро, что врач даже не успел приготовиться. Он опять не знал, как ему следует поступить и чего он хочет больше – денег или покоя.

– Ну, чего молчишь? – потревожил его Александр. – Я вроде тебе все растолковал...

– Если я правильно понял, – медленно сказал врач, – вы хотите, чтобы я умертвил вашу мать?

Александру стало не по себе от его неподвижного взгляда и ледяных слов. Он завертел бычьей шеей, которая у него внезапно побагровела, и, пряча глаза, сказал:

– Нет, ну... Я не так сказал, правильно? Я говорил – помочь... Ведь ей все равно теперь жизнь в тягость... Она и не понимает уже ничего. Сам я, конечно, на мать руку не подниму, правильно? А ты все-таки доктор... Знаешь, как там и чего...

Он замолчал и торопливо налил себе виски.

– И ничего здесь нет особенного! – подала голос юная Наташа. – За границей, например, так многие делают... Я по телевизору сама видела. Чего ей действительно мучиться? Она нам сама спасибо скажет!

– Да вы только на нее взгляните, доктор! – убеждал приободрившийся Александр, неожиданно опять перейдя на «вы». – Там же места живого не осталось! И сколько еще она будет так – никто не знает. А я бы сейчас хату как раз отремонтировал и вдул бы за хорошие бабки. Между прочим, – добавил он очень серьезно, – я за эти бабки памятник могу старухе отгрохать на века!

Врач смотрел на него не мигая. Со стороны его лицо казалось похожим на барельеф, вырубленный из уже искрошившегося камня, но в душе его бушевали нешуточные страсти. Однако он не дал им вырваться наружу и спросил с прежним спокойствием:

– А с чего вы решили, что я пойду на это?

Он еще внутренне пытался бороться с демоном наживы, пожиравшим его душу.

Александр опять замялся, и врач уже собирался, преодолев последние сожаления, с независимым видом подняться, чтобы покинуть это сомнительное место раз и навсегда. Но в этот момент, словно гром среди ясного неба, прозвучали слова юной Наташи, которая с презрением и разочарованием произнесла: