Палачи

Всё враз закрутилось, ожило. Испуганные люди с облегчением выдохнули, но многие из них всё же предпочитали сидеть на своём месте, зажмурившись, чтобы не видеть сотворённого вокруг них кровавого кошмара. Возле раненного Ивана сгрудилось несколько человек. Это были самопровозглашённые медики и наши коллеги с комплектами скорой помощи. Один парень расстегнул окровавленную олимпийку, обнаружив на теле огнестрельное ранение чуть ниже левой ключицы. Ваня был уже без сознания, и парни криками и пощёчинами тщетно пытались привести его в себя.

Что касается несчастного Рымина и двух музыкантов, им уже помощь явно не требовалась, а вот мужик в берете, лежал одиноко, и похоже к нему никто не торопился.

«Ребята, посмотрите ещё этого…я уже катер вызвала» – крикнула Вика, сгрудившимся над Ваней парням. Один из них нехотя поднялся и стал вяло приближаться к незнакомцу в берете, который не подавал признаков жизни.

«Так и пусть его доктора смотрят» – брезгливо морщился он, наклоняясь к телу – И вообще, пусть бы сдох. Одной тварью меньше…».

«Это уже не тебе решать! – рявкнула Вика, к которой полностью вернулось самообладание. – Мы уже и так с вами дел наворотили, и по головке нас ни кто не погладит за всё, что здесь случилось. Так давайте хотя бы сделаем то, что в наших силах. Подозреваемый очень нужен следствию живым!»

Вообще-то я был согласен с парнем. Я не понимал, зачем сохранять жизнь этому животному. Ведь и так всё было ясно. Картина преступления налицо, орудие тоже при нём. Зачем же церемониться? Для того чтобы наш гуманный суд дал ему пожизненное заключение? Но я не стал высказывать свои мысли вслух, тем более, что не верил, что этот тип выживет.

Когда все распоряжения были отданы, Вика повернулась ко мне. В её глазах снова промелькнул ужас и какое-то отвращение.

«Слушай Дим! Ты бы пошёл умылся. Где тебя так угораздило?»

Пока я соображал, что происходит, она достала из кармана маленькое зеркальце и сунула мне в руку. То, что я увидел в отражении, заставило меня вздрогнуть. Всё моё лицо ото лба до подбородка и вся шея были равномерно покрыты красной коростой. Было похоже, будто меня в два слоя намазали красной гуашью. Белки глаз ослепительно сверкали на этом бардовом фоне.

Я тут же побежал в гальюн, где уже в большом зеркале смог разглядеть это кошмарное зрелище в панораме. Спортивная куртка, кисти рук, всё это было залито красным. Не было ни одного открытого участка кожи, который бы не был выкрашен.

Я обильно плескал водой себе в лицо, но она стекала в раковину густой красной краской. Мне казалось, что чем дольше я отмываюсь, тем насыщенней и темней становится стекающая с меня вода.

Вскоре всё вокруг стало окрашиваться в красный. Пурпурной стала раковина, белый кафель на стенах поменял цвет на бардовый, пол подо мной стал розовым и не было конца этим красным оттенкам, которые ни за что не хотели разбавляться.

***

Дед снова прикуривает. На его лице нет отвращения. В широко расставленных серых глазах можно прочитать что-то вроде восхищения от чётко воспроизведённой картинки.

– Потом пришёл катер, который забрал раненых и убитых. Мы же причалили к берегу и понурой серой толпой спустились с трапа. Нас не встречал праздничный оркестр, ведь это была одна из самых бездарно проведённых операций.

Это было настоящим фиаско и его скрашивало только то, что преступник всё-таки был обезврежен. Но какой ценой?

К расследованию основного дела добавилась куча служебных проверок и дознаний. Высшее руководство не могло смириться с допущенными потерями.

Ваня и наш подопечный лежали в больнице, причём в одной. Тогда на весь город был один госпиталь внутреннего ведомства. В одном его крыле лежали сотрудники правоохранительных органов и военные, а в другом (с зарешёченными окнами) преступники и подозреваемые.

Рымин получил посмертную награду. Как это ни странно, но этот ничем не отличавшийся в жизни номенклатурный работник, ушёл из неё, сорвав аплодисменты. Только вот услышать их ему уже не довелось.

Мы реконструировали картину произошедших на пароходе печальных событий. На первый взгляд всё выглядело так. Преступник клюёт на нашу приманку и проникает на пароход. Он был сразу же безошибочно идентифицирован мной, что совсем не делает мне чести. Если бы мы не заигрывались в сыщиков, а взяли его сразу же, нам бы удалось избежать последующих жертв.

Итак, я следую за объектом в бар, где не свожу с него глаз. Позднее ко мне присоединяются Вика и Ваня. В момент, когда я решаю подняться на палубу, гаснет свет и раздаются выстрелы петард.

Пользуясь наступившей темнотой и возникшей суматохой, преступник, поднимается по ближней лестнице на верхнюю палубу. Он запрыгивает на сцену и атакует растерянных музыкантов с тыла. Первым погибает барабанщик, за ним приходит очередь бас-гитариста. Солист же увидев эту расправу, успевает соскочить со сцены, практически в тот момент, когда на ней появляюсь я.