Палачи

Голый факт представлялся очевидным: Полю Денисону вторично вынесли смертный приговор.

В обычной вашингтонской манере выражаться обиняками, мне, по сути, велели переменить положение вещей и сделать все уместное и нужное, дабы возникла возможность невозбранно и без последующих осложнений отправить мистера Люка к праотцам. Истребительные отряды нынче собирают весьма редко - и уж отнюдь не ради того, чтобы общими усилиями истребить одного-единственного паршивого дезертира.

Но в этом и нужды не замечалось. Ибо истребитель уже очень кстати обретался неподалеку. Я...

Диана взлетела по сходням и, очутившись под палубным навесом, сорвала с головы платок; принялась отчаянно размахивать им. Волосы, обработанные краской, которую позаботился передать Хэнк Прист, еще больше потемнели под моросящим дождиком.

Диана казалась мокрой, порозовевшей, запыхавшейся и хорошенькой. Что за утро выдалось!.. Я радовался возвращению девушки, но и беспокоился вовсю. Поймите, в вашем деле настоятельно рекомендуют не забывать: незаменимых агентов нет, любым и всяким при нужде следует жертвовать не колеблясь.

А посему и незачем заводить ненужного панибратства - тем паче, влюбляться: и приятеля, и подругу доведется, чего доброго, ненароком списывать со счета по служебной надобности...

- Не гляди таким букой, милый! - провозгласила Диана и улыбнулась. - Все чудесно! Ты волновался?

- Конечно. Правда, Шкипер говорил, эта операция особой роли не играет, и о задании тревожиться незачем; но когда ты задержалась, я принялся ломать мозги: откуда раздобыть, если что, новую особь женского пола для грядущей, не столь маловажной встречи в Свольвере?

Диана засмеялась:

- И я тебя тоже люблю, тварь бессердечная. Фу! До костей вымокла. Не желаете купить женщине чашечку черного кофе и обогреть бедняжку за проявленное рвение?

В корабельной столовой я пособил Диане выпутаться из набрякшего влагой плаща, принадлежавшего настоящей - вернее, столь же фальшивой Мадлен, которая только числилась под номером первым: Эвелине Бенсон. Водрузил одежду на спинку стула.

Отошел и возвратился, неся две дымящихся, соблазнительно благоухающих чашки.

- Есть не хочешь?

- Господи помилуй! Нет, разумеется. Пока дожидалась, поневоле уписала два блюда и еще добавки попросила. Лишь после этого сукин сын удостоил меня приближением и уставился на знаменитый бинокль. Старая плесень! Говорю, конечно, отнюдь не о бинокле... Ты знаешь, здесь повсюду разрешают являться в рестораны вместе с собаками!

- А-а-а! Значит, я видал его... Прости уж коварного старца, ему тоже караулить привелось долгонько.

- Да, но являться в порядочное заведение с двумя охотничьими псинами? Люди ведь рядом питаются! Диана постучала себя пальцем по виску. Она и впрямь воспряла, свершив первый шпионский подвиг, тараторила без умолку, явно гордилась; рассказывала обо всем, кроме истинных переживаний, сопутствовавших томительному ожиданию. Обо веем, кроме страха, который наверняка испытывала.

Она преуспела! Прочее было несущественно. Диана Лоуренс, еще недавно числившаяся верным другом бурого пеликана и венценосного журавля, не говоря уже о леопардах; разъезжавшая на велосипеде, чтоб среду природную не загрязнять попусту, и бывшая добропорядочным членом общества, забрала у норвежского связного важнейшие документы! Стала взаправдашней, всамделишной лазутчицей!

И при этом не потребовала ни ремней безопасности, ни волшебных антибиотиков, ни полицейского - ничего, делающего бытие удобным и надежным...

Совершила недопустимое по цивилизованным понятиям.

Охотно поставила на кон собственную жизнь! И выиграла! И никогда уже не сделается прежней несмышленной дурочкой!

У Дианы достало тонкости и сообразительности не испортить полученное удовольствие, не приняться немедленно судачить о пережитом.

А у меня тем паче не достало бы тупости и жестокости пояснить: выполнено мельчайшее, обыденнейшее, простейшее дело. Почти безо всякого личного риска. Но ведь нельзя же, право слово, мерить начинающую - да вдобавок, современную - девицу на суровый профессиональный салтык! Девицу, которую наставляли: всякий риск - оправданный, или неоправданный - всецело неприемлем; его следует избегать! А существовать полагается вечно; во всяком случае, под конец долгой, безопасной и отменно скучной земной жизни представить для окончательной переработки в гериатрическом отделении тело, не оскверненное ни единым шрамом...

- Что же здесь безумного? - полюбопытствовал я.

- Собаки в ресторанах? Это ведь антисанитарно. Я хмыкнул:

- Куда спрятался недавно пробудившийся дух - отважный и бесшабашный? Возмутившийся навязчивой и непрошеной защитой от вирусов, бактерий, микробов и тому подобных бацилл?

Диана выжидательно промолчала.

- Меня когда-то учили управляться со сторожевыми псами. Пояснили: здоровая собачья пасть исключительно чиста, и, если тебе вообще удалось уцелеть после полученных укусов, можешь не страшиться никакого заражения.

- Правда?