Палачи и киллеры

«Как ни обычна „работа“ палачей – наконец, человеческая нервная система не может выдержать. И казнь совершают палачи преимущественно в опьяненном состоянии – нужно состояние „невменяемости“, особенно в дни, когда идет действительно своего рода бойня людей. В Бутырской тюрьме даже привычная к расстрелу администрация, начиная с коменданта тюрьмы, всегда обращалась к наркотикам (кокаин и пр.), когда приезжал так называемый „комиссар смерти“ за своими жертвами и надо было вызывать обречённых из камер.

«Почти в каждом шкафу, – рассказывает Нилостонский про Киевские чрезвычайки, – почти в каждом ящике нашли мы пустые флаконы из-под кокаина, кое-где даже целые кучи флаконов».

В состоянии невменяемости палач терял человеческий образ.

«Один из крупных чекистов рассказывал, – передает авторитетно свидетель, – что главный (московский) палач Мага, расстрелявший на своем веку не одну тысячу людей, как-то закончив „операцию“ над 15-20 людьми, набросился с криком „раздевайся, такой-сякой“ на коменданта тюрьмы Особого Отдела ВЧК Попова, из „любви к искусству“ присутствовавшего при этом расстреле. „Глаза, налитые кровью, весь ужасный, обрызганный кровью и кусочками мозга, Мага был совсем невменяем и ужасен“, – говорил рассказчик. „Попов струсил, бросился бежать, и только счастье, что своевременно подбежали другие и скрутили Мага“…

И всё-такие психика палача не всегда выдерживала. В отчете сестер милосердия Красного Креста рассказывается, как иногда комендант ЧК Авдохин не выдерживал и исповедывался сёстрам. «Сёстры, мне дурно, голова горит… Я не могу спать… Меня всю ночь мучают мертвецы»…

«Когда я вспоминаю лица членов ЧК: Авдохина, Терехова, Осмолова, Никифорова, Угарова, Абнавера или Гусига, я уверена, – пишет одна из сестёр, – что это были люди ненормальные, садисты, кокаинисты – люди, лишенные образа человеческого».

В психиатрических лечебницах зарегистрирована как бы особая «болезнь палачей» – мучающая совесть и давящие психику кошмары захватывают виновных в пролитии крови.

Одно время ГПУ пыталось избавиться от этих сумасшедших путём расстрела их, и несколько человек таким способом были избавлены от кошмара душивших их галлюцинаций.

Просмотрите протоколы Деникинской комиссии, и вы увидите, высшие чины ЧК, не палачи по должности, в десятках случаев производят убийства своими руками. Одесский Вихман расстреливает в самих камерах по собственному желанию, хотя в его распоряжении было шесть специальных палачей. Атарбеков в Пятигорске употреблял при казни кинжал. Роверр в Одессе убивает в присутствии свидетеля некоего Григорьева и его двенадцатилетнего сына…

Другой чекист в Одессе «любил ставить свою жертву перед собой на колени, сжимать голову приговоренного коленями и в таком положении убивать выстрелом в затылок». Таким примерам нет числа…

Смерть стала слишком привычна. Мы говорили уже о тех циничных эпитетах, которыми сопровождают обычно большевисткие газеты сообщения о тех или иных расстрелах. Так упрощенно-циничной становится вся вообще терминология смерти: «пустить в расход», «разменять», «идите искать отца в Могилёвскую губернию», «отправить в штаб Духонина», «сыграл на гитаре», «больше 38-ми я не смог запечатать», т.е. собственноручно расстрелять, или ещё грубее: «нацокал», «отправить на Машук – фиалки нюхать»; комендант петроградской ЧК громко говорит по телефону жене: «Сегодня я везу рябчиков в Крондштадт».

Так же упрощенно и цинично совершается, как много раз уже отмечали, и самая казнь. В Одессе объявляют приговор, раздевают и вешают на смертника дощечку с номером. Так, по номерам и вызывают. Заставляют ещё расписываться в объявлении приговора.

В Одессе нередко после постановления о расстреле обходили камеры и собирали биографические данные для газетных сообщений.

Эта «законность» казни соблюдается в Петрограде, где о приговорах объявляется в особой «комнате для приежающих».

Орган Центрального Комитета коммунистической партии «Правда» высмеивал сообщения английской печати о том, что во время казни играет оркестр военной музыки. Так было в дни террора в 1918 году. Так расстреливали в Москве царских министров, да не их одних. Тогда казнили на Ходынском поле и расстреливали красноармейцы.

Красноармейцев сменили китайцы, позже появился как бы институт наёмных палачей – профессионалов, к которым время от времени присоединялись любители-гастролёры.

Ряд свидетелей в Деникинской комиссии рассказывают о расстрелах в Николаеве в 1919 году под звуки духовной музыки.

В Саратове расстреливают сами заключенные (уголовные) и тем покупают себе жизнь. В Туркестане – сами судьи. Утверждают свидетели, что такой же обычай существовал в Одессе в губернском суде – даже на ЧК. Я не умею дать ответа на вопрос, хорошо или плохо, когда приводит казнь в исполнение тот, кто к ней присудил…