Палачи и придурки

— Так-таки и чушь? Так-таки и клевета? Все, все клевета? Вы сами подумайте, дорогой мой Феликс Яковлевич, с какой стати журналист стал бы писать? Не про меня, не про вас, не про кого-нибудь другого, а именно про Чижа? Не мог же он все высосать исключительно из пальца, а? Как полагаете?

— Пожалуй... Может, что и было...

— Вот-вот! Уж что-нибудь да было! Про спирт, например. Наверно, в заведении-то вашем имеются возможности в этом смысле...

— Какие возможности, какие возможности! — всплеснул руками доцент. — Глубочайшее заблуждение!

— Неужели никаких? Вот уже не поверю, чтобы уважаемому директору такого учреждения, как ваше, мог отказать... ну кто там у вас спиртом заведует...

— Все подотчетно, все под строжайшим контролем! Случаются, конечно, утечки, но мизер, мизер! Чтобы напоить целую демонстрацию — это, извините, абсурд!

— Все-таки случаются? Утечки-то? Видите! Ну и куда же профессор их... Сам выпивает?

— Не пьет он. Тем более спирт. Сухое, шампанское... Иногда, правда...

— Что, что?

— Было иногда....Спиртом расплачивался с мастерами. Есть, знаете ли, такие, которые ни в какую не признают оплаты деньгами, а только исключительно спиртом.

— Ну-ка, ну-ка, что за мастера? Любопытно!

— Да ведь профессор наш великий изобретатель, рационализатор. Все время что-нибудь изобретает для своих новых технологий. Инструменты, приспособления. Чтобы изготовить иные — талант требуется. Но почему-то так повелось у нас: что ни талант, то и пропойца. Но, повторяю, это в ничтожных количествах, на благое дело.

— Вот вы как рассуждаете! — осуждающе покачал головой Виталий Алексеевич. — Значит, для достижения благой цели все средства хороши? Так? Даже и противозаконные? — он пристукнул слегка кулаком по столу, черты лица его деревянно затвердели, и заледенели зрачки.

— Да я что, — потерянно взглядывая на это лицо, пробормотал Феликс Яковлевич, — я тоже...

— И вы тоже! И вы тоже способствуете, льете, понимаешь, воду на мельницу! Видя со стороны профессора Чижа злоупотребления властью, служебным положением, вы не подошли к нему, не взяли его за руку, не сказали: «Остановись! Мы не позволим тебе разбазаривать народные средства!» Не‑ет, не сказали! Вы преспокойно соучаствовали в преступлении! Да, вы, дорогой мой, соучастник!

— Не соучастник я! — вскричал Феликс Яковлевич, невольно загораживаясь рукой от ужасного обвинения.

— Да как же: видели, знали и не поставили в известность соответствующие органы. Как же не соучастник! И статья имеется в Уголовном кодексе. Желаете посмотреть?

— Нет-нет, не желаю, я вам верю... Впрочем, что это я... Но ведь из чистых побуждений! — доцент все глубже как бы проваливался, вдавливался в стул.

— А взятки профессору давали тоже из чистых побуждений?! — громыхнул Виталий Алексеевич, выпрямился, метнул в собеседника молнии.

— Какие... взятки? — пришептал Феликс Яковлевич.

— Забыли? Ах, какие мы забывчивые! Ну-ка, напрягите свой ученый мозг, диссертацию свою кандидатскую вспомните...

— Кандидатскую? Не понимаю...

— Не понимаете? Так я напомню... За сколько диссертацию купил! — вдруг грохнул кулаком Виталий Алексеевич и со стула вскочил и, перегнувшись через стол, вперился взглядом в самую душу доцента. — За тридцатирублевую вазу! За тридцать сребреников! Дешевы же нынче диссертации!

— Да что вы такое... Да при чем здесь ваза...

— Вазу профессору давал?

— Не давал, но дарил! — Феликс Яковлевич начал понемногу выкарабкиваться из стула. — Да, дарил! Какая же это взятка! Подарил из чувства благодарности...

— Во-от! — торжествующе гаркнул следователь и с такой резкостью уставил в него указательный палец, что Феликс Яковлевич опять провалился, вдавился в стул. — Из чувства благодарности! Отблагодарить хотели! Так что же это, как не взятка? Он вам диссертацию, вы ему вазу... Прелесть! Идиллия! Вот откуда расплодилось в стране племя горе-ученых... Впрочем, ладно, — все еще полыхая негодованием, он сел, взял чистый лист бумаги. — Итак, факт дачи взятки мы признали...

— Не взятка это! — в отчаянии вскричал Феликс Яковлевич. — Подарок!

— Подарок, подарок, — благодушно уже сказал Виталий Алексеевич, быстро строча по бумаге изящной шариковой ручкой. — Вот этот подарок мы сейчас и оформим, распишемся под ним. Извольте! — он протянул вполовину исписанный листок через стол.

Взял Феликс Яковлевич листок дрожащими руками, хотел прочитать, но строчки двоились, сливались.

— Ну, ну! — подбадривал следователь, перегнувшись через стол, нависая над ним как рок, как неизбежность. Жаркая волна его дыхания опалила Феликса Яковлевича, напористо шибануло в нос мужественным запахом пота в смеси с тонким ароматом французского одеколона — в голове поплыло, затуманилось и, мучаясь и корчась душою, он подписал...

— Отлично! — моментально выхватил из-под руки его листок Виталий Алексеевич и сунул в папку. — Отлично! Надеюсь, вам известно, что дающий взятку несет такую же ответственность, как и берущий ее...

— То есть! Вы хотите...