Палачи и жертвы

- Как дела, Рижанин? Как поживаешь? Ты же ведь у нас здесь авторитет.

- Да (довольно), хотя бы здесь, в неволе, я царь.

- Окрестили тебя, или еще ждешь маляву из Москвы?

- Так точно-с, жду не дождусь. Ведь как оно бывает, ваше благородие, одно дело царь не окрещенный, другое уже законный. Так сказать, в натуре (сказал шутя).

- Какой ты царь! Мразь ты, вот ты кто! Царь он видите ли...

- Что с вами, господин начальник. Вы что, нынче не в духе?

- Да ты хоть знаешь зачем я тебя сюда позвал?

- Да нет вроде бы-с.

- Братец у тебя нашелся, понял ты, царь!

- Какой брат, ваше благородие...неужто Василий...

- Он, он, Васенька. Вы с ним расстались в далеком детстве, не правда? Ну то, что я про тебя знаю, да и ты сам рассказал все это мне. Вот я и нашел его.

- Это правда?

- Вот тебе истинный крест (перекрестился). Я все знаю, вы искали друг друга, и не виделись уже 23 года. А вам то уже сегодня 34 года. Нет?

- А чем он сейчас занимается? Кто он по жизни?

- Успокойся, не уголовник он. Ни чета он тебе. Госслужащий твой брат Василий.

- ...Н-да, Виктор Степанович, а вы часом не обманываете меня?

- Сынок, я же ведь все понимаю. Только вот что, Юра (сказал серьезно), ты же сам знаешь, так просто ничего не бывает. У меня есть одно условие.

- Говорите, Виктор Степанович, я готов на все.

- Ты должен кончить Кобу. Ты понял меня? Окажи милость такую.

- Этого грузина?

- (Молча кивнул головой).

- (Задумчиво) Кончить - то его не грех и не беда. Только вот как будет со мной? Дело это стремное. Это же все узнают.

- Ни мне тебя учить Рижанин, не первый раз ты это делаешь. Если откажешься, не видать тебе своего долгожданного братана, да и с малявой я постараюсь, чтобы тебя окрестили не вором, а кем -то другим. Теперь ты понял? Так что, не взыщи.

- (Кусая губы) Я говорю, убрать Кобу, раз плюнуть. Только друг у него есть там, Сулейман. Это жиган высшей когорты, какой-то психованный, не умеренный что ли...И тем более, он местный.

- Знаю, знаю (раздраженно). В общем, сам решай.

- Хорошо, я что нибудь придумаю.

- Ну, ступай, подумай. Я тоже здесь кое о чем подумаю за тебя

Рижанин вышел из кабинета. Крылюк остался один. Вдруг он, повернувшись к

шифоньеру, громко сказал, "выходи Вася, он уже ушел". Двери раскрылись, вышел высокий крепкий мужчина лет 35-ти, в военном кителе.

- Присядь, Василий. Ну что, как тебе твой брат? Интересная получается картина, нет? Один брат уголовник, причем убийца, а другой надзиратель тюрьмы. Прямо как в лучших английских романах.

- Виктор Степанович, я совсем голову потерял. Не знаю, что делать (надрываясь говорит). Он с детства был шубутной. А если он исполнит ваш заказ, вы точно его отпустите, или...

- Вася! Я просто так ничего не обещаю.

- А можно с ним при встрече я ему ничего не скажу про Кобу? Ведь поймите же, он мне кто? Почти всю жизнь я его не видел. И могу за него еще проколоться. А тут еще буду его подстрекать на убийство.

- Нет и нет. Я же уже говорил тебе. Вас сведу лично я, и ты тоже очень сильно попросишь, даже потребуешь ликвидировать Кобу. Пущай решает сам. Только после этого я походатайствую руководству о твоем повышении. И еще кое о чем подумаю... Сам понимаешь, о чем.

- Ну и сдался же вам этот Иосиф. Он же маленький каратыш, чем он вам не угодил то, Виктор Степанович?

- Не угодил, ох как не угодил. Ты смотри, нежели иначе, то об этом узнает высшее руководство, даже его светлость. Тогда уж прощайся со своей карьерой военного. У вас же с Юрой разные фамилии, вы воспитывались в разных семьях, вот поэтому - то никто об этом не знает. Пока не знает. А на этих фотках (рассматривая фотографии) вы вместе, в детстве. Кстати, он был посимпатичнее тебя. В анкете - то написано, что твой брат пропал без вести. Вот он твой брат! (Показал рукой в сторону камер). Никуда он не пропал!

- Тише вы, Виктор Степанович. А то услышат.

- А! Когда у одного ферзя спросили о его происхождении, он ответил: из пешек мы. Это про тебя, Вася (улыбаясь). Ты вышел в люди, но человеком так и не стал пока. Ты, Вася, не умеешь производить ничего, разве что немного впечатления. Помни, Вася, нельзя хлопнуть в ладоши одной рукой. Ну, все, ступай.

Полковник Крылюк думал про себя, разговаривал с самим собой. "Да, возможно я старый негодяй, подлая тварь, но у меня нет выхода. До сих пор у меня нет служебных взысканий, даже устного упрека. И теперь я из-за этого сраного грузина, от которого