Палачи и жертвы

С тех пор исчерпывающая информация о ходе следствия по делу Абакумова в трех экземплярах поступала наверх не реже раза в месяц.

Заключенный № 15 наверняка предвидел такое развитие событий, но, естественно, всего знать не мог. Не знал он и о том, что распоряжениями

Совета Министров СССР от 25 июля 1951 года № 12537 и от 26 июля 1951 года № 12636 квартиры № 2 в доме 11 по Колпачному переулку и № 8 в доме 8 по Телеграфному переулку, а также дача МГБ в поселке Петрово—Дальнее передавались в резерв Совмина и что оба эти документа были подписаны Сталиным.

Что думал Абакумов, по ночам ворочаясь на жесткой койке в одиночке «Матросской тишины», — это нераскрытая тайна. Но к Сталину он больше не обращался.

МАСТЕРА «ФРАНЦУЗСКОЙ БОРЬБЫ»

Между тем следствие день ото дня набирало темп, вовлекая в свою орбиту множество новых лиц. Производились обыски, устанавливались связи и контакты Абакумова чуть ли не с довоенных времен, из архива извлекались бесчисленные донесения штатных и внештатных осведомителей, так называемых «источников», агентов и резидентов НКВД и НКГБ, допрашивались и передопрашивались сослуживцы, родственники, знакомые, знакомые знакомых и т. д.

А Мокичев продолжал единоборство с Абакумовым. Привожу краткие выдержки из допросов:

«Вопрос: Почему рассмотрение дел и сроки следствия в МГБ недопустимо затягивались?

Ответ: Действительно, есть такие дела, групповые и одиночные, которые затягивались. Делалось это по специальному указанию ЦК ВКП(б) или же диктовалось оперативными соображениями. Приведу примеры… Имеется дело генерала Телегина и других — 8 человек. Дело это весьма важное и его впредь тоже следует держать и не заканчивать. Оно связано с маршалом Жуковым, который является очень опасным человеком…

Вопрос: Вашими сотрудниками систематически нарушалось постановление ЦК ВКП(б), согласно которому необходимо оформлять каждый протокол допроса. С какой целью нарушалось постановление от 17 ноября 1938 года?

Ответ: Пора ставить перед ЦК вопрос об его отмене, оно устарело.

Вопрос: Ответьте, почему на допросах следователи МГБ делали лишь черновые заметки, а впоследствии составлялись «обобщенные» протоколы?

Ответ: В Следственной части по особо важным делам есть хорошие следователи, но такие, которые не умеют писать. И есть, напротив, грамотные следователи, которые не умеют допрашивать. Отсюда и «обобщенные» протоколы.

Вопрос: Кому поручалось составление «обобщенных» протоколов?

Ответ: Леонову — как руководителю Следственной части по особо важным делам, Шварцману — как его заместителю и грамотному человеку.

Вопрос: Шварцман был лицом, особо приближенным к вам? Почему вы приблизили его к себе?

Ответ: Я бы сказал наоборот — отдаленным. Этот человек был приближенным к Меркулову[2] и пользовался очень большим его доверием. Он известен в ЦК с положительной стороны…»

Характеризуя деловые качества работников следственного аппарата министерства, Абакумов говорил правду. Там действительно издавна культивировались два типа следователей: «забойщики» и «писари». Проследим это на колоритных фигурах полковников Комарова и Шварцмана.

Знакомство вновь начнется с тюремной анкеты:

«Фамилия, имя, отчество — Комаров Владимир Иванович; год рождения— 1916; место рождения — г. Ленинград; национальность — русский; партийность — член ВКП(б) с 1942 г.; социальное происхождение — из рабочих; образование — 7 классов; профессия — слесарь; занимаемая должность до ареста — заместитель начальника Следственной части по особо важным делам МГБ СССР…

Словесный портрет:

Рост — очень высокий; фигура — полная; плечи — опущенные; шея — короткая; цвет волос — с проседью; цвет глаз — карие; лицо — овальное; лоб — высокий; брови — прямые, широкие; нос — большой, основание носа — приподнятое; рот — малый, углы рта — опущены; губы — толстые; подбородок — прямой; уши — малые, овальные, мочка уха — сросшаяся».

А вот что Комаров сообщил о себе на допросе в «Матросской тишине»: