Палачка

Над годовым планом пришлось помучиться больше всего, но в результате он вышел короче остальных. Наиболее трудоемкими оказались десять „месячных учебных план-конспектов“; они взялись за них сразу же после Нового года, когда времени оставалось в обрез. Туг уже недостаточно было в квадратик на пересечении граф „МАРТ“ и „КЛАССИЧЕСКОЕ КАЗНЕВЕДЕНИЕ“ вписать „СПЕЦОБРАБОТКА II — ЭКЗОТИКА“: требовалось разделить этот квадратик как минимум на четыре блока, чтобы планировать далее по неделям. Предстояло решить, что изучать в разделе „экзотика“: культурные традиции других регионов или специфику слаборазвитых стран.

— Если мы изберем первый вариант, — рассуждал тогда Влк (а в это время за соседним столиком студентки театрального училища спорили перед экзаменом о том, кого из преподавателей легче закадрить), — в понятие „культурные“ ценности придется включить и совершенно примитивные формы обработки — например, на так называемом дереве казни Upasbaum, о котором Карел Петржилка в своих „Записках садовода“ 1907 года говорит следующее: „Когда кому-нибудь, — цитировал Влк (а в это время за соседним столиком пенсионеры заказывали себе минеральную воду, чтобы бесплатно прочитать сегодняшние газеты), — выносят смертный приговор, его спрашивает судья: желает ли тот принять смерть от руки палача или же предпочитает собрать немного смолы с анчарного дерева? Осужденные обычно выбирают второе, лелея некоторую надежду на спасение. Но как они ни стараются уберечься, девять из десяти, едва дотронувшись до листьев, падают с дерева, — продолжал Влк (а в это время официантка выпроваживала из-за соседнего столика стариков, чтобы посадить преподавателей театрального училища), — замертво“. Для культурного человека возможность выбора между квалифицированным исполнителем и омерзительным липким растением абсолютно исключена. С другой стороны, если мы изберем вариант номер, — продолжал Влк (а в это время за соседним столиком преподаватели шумно обсуждали, кого из студенток проще соблазнить), — два, то тем самым лишим учеников подлинной экзотики развитых цивилизаций, для которых шлифовка мельчайших деталей Акции имела не меньшее значение, чем процесс приготовления блюда — для гурмана. В качестве примера приведу хотя бы практиковавшуюся при дворе китайских императоров знаменитую обработку водой, через равные промежутки времени капавшей на неподвижно закрепленную голову клиента в одно и то же место — на темя. Или, — продолжал Влк (а в это время за соседним столиком старушки заказывали содовую, чтобы почти задаром всласть наговориться о своих болезнях), — прославленную суперакцию ацтеков, когда испанцев по очереди подводили к жертвеннику и заживо вырезали каменным ножом сердце. Или, — продолжал Влк (а в это время официант выпроваживал из-за соседнего столика старух, чтобы посадить веселую компанию из театрального училища), — возвращаясь в наш век с его техническим прогрессом, популярную в Японии обработку в паровозной топке, куда вместе с углем кидали, — заканчивал Влк многочасовой доклад, когда на соседнем столике уже торчали перевернутые стулья, а преподаватели и студентки удалялись парочками, чтобы проверить правильность своих предположений, — большевиков.

Но для Влка и Шимсы это была не пустая болтовня. Каждый их спор — кстати, зародыш будущего лекционного курса — хотя и разливался по всей теме, как река после муссона, но рано или поздно всегда послушно возвращался в русло плана. С вопросами культуры они разобрались еще до того, как расплатились: чтобы провести границу между уровнями общественного развития, первые три недели марта будут посвящены подлинной экзотике цивилизованных регионов, а в последнюю будет рассмотрена „аномалия“ — так дипломатично Влк заменил слово „примитив“. Появлялась возможность ознакомить учащихся как с чрезвычайно сложным азиатским способом сдирания кожи, при котором она должна остаться неповрежденной, так и с примитивнейшей африканской обработкой слоном, термитами, распрямляющейся пальмой или сжимающимся при высыхании бамбуком.

При такой основательности составление плана на один месяц у Влка с Шимсой занимало несколько дней, причем малейшая задержка означала бы, что старт откладывается на целый учебный год. Поэтому они пришли в отчаяние, когда в конце января свалился ордер сразу на двух клиентов. Вечером того же дня Влк впервые решился воспользоваться секретным номером и позвонил Доктору. После длительной паузы трубку взяла очень строгая секретарша, и Влку пришлось назваться „председателем“ (таков был их пароль) — только тогда она их соединила. Если он устроит, чтобы эти двое подождали, пока проект будет завершен, убеждал его Влк, они с Шимсой обязуются по мере возможности возместить им сверхсрочное пребывание в камере смертников. Доктор не мог отказать им в столь бескорыстной просьбе, поэтому с месячными планами они разделались даже раньше, чем предполагали: к двадцатому февраля.