Паладин

Подхватив Джоанну под руку, он быстро обошел кувуклию, за которой сорвал с себя желтый тюрбан и, размотав ткань, накрыл голову Джоанны этим импровизированным покрывалом. Сам же согнулся, чтобы казаться ниже, и, не выпуская руки спутницы, избегая встречи со сновавшими в толпе стражниками, двинулся в сторону бокового прохода, где как раз собралась на молебен большая группа темнокожих абиссинцев. Беглецам удалось проскользнуть за ними, и они прошли дальше по величественному проходу вдоль ряда сдвоенных колонн. На массивных колоннах еще можно было заметить изображения крестиков — своеобразные росписи крестоносцев, некогда приходивших сюда молиться. Джоанна даже провела по ним рукой. Она была словно во сне, когда знаешь, что тебя настигают, но нет ни сил, ни возможности скрыться. И только сознание, что рядом Мартин, придавало ей уверенности. Он же, стараясь двигаться медленнее и не привлекать к себе внимания посетителей храма, увлек ее в какую-то боковую часовню. Здесь перед иконами молился бородатый священник в темном облачении, с его черной камилавки ниспадало длинное легкое покрывало.

Углубленный в молитву, священник даже не повернулся. Беглецы же затаились в углу, и Мартин, быстро скинув свою широкую абу, вывернул ее наизнанку, так что полосатый узор сменился внутренним однотонно-коричневым, и набросил ее на облаченную в пеструю одежду коптских женщин Джоанну. После этого он развязал кушак и обмотал им наподобие чалмы свои выгоревшие светлые волосы. Из оружия при нем был только кнут, но Мартин понимал, что даже его мастерство кнутобойца не поможет им, если придется столкнуться с многочисленными городскими стражами. И тут он заметил, что священник прервал молитву, повернулся и смотрит на них.

Мартин замер. Захочет ли этот человек, который, судя по его облачению, подчиняется патриарху Константинополя, выдать их? Ведь он наверняка понял, что эти спешно переодевающиеся иноземцы от кого-то скрываются.

Священник медленно поднялся с колен и, не глядя на замерших в углу беглецов, прошел мимо. Затем выглянул наружу, где слышались шум и крики стражей, которые расталкивали молящихся и останавливали попадавшихся на их пути женщин. Стражники задержались среди коптов, но осматривали и сарацинских христианок, и гречанок, срывая с них головные покрывала.

Священник кивнул, сообразив, в чем дело, потом перевел взгляд на затравленно смотревших на него незнакомцев.

— Следуйте за мной.

И он направился куда-то в сторону. Под сводами храма стоял шум, мимо прошли какие-то люди, кто-то опустился на колени перед священником, и он на ходу осенил его крестным знамением. Потом поднял какую-то занавеску и сделал знак проходить. Беглецы оказались в пристроенной к храму часовне, некогда очень богатой, ибо вверху, на куполе, еще виднелись остатки позолоты. В пролом стены напротив пробивался свет, и Джоанна рассмотрела в полумраке несколько могильных плит с латинскими надписями. Она изумленно читала надпись на ближайшей к ней плите, которая гласила, что тут покоится прах Иерусалимского Бодуэна IV, прокаженного короля, нередко побеждавшего Саладина.

Джоанна невольно подняла руку, чтобы сотворить крестное знамение, но священник удержал ее.

— Не сейчас. Позже помолитесь за сего мученика. А теперь — бегите! — Он указал на пролом в стене. — Эта улица выведет вас к Дамасским воротам. Уходите из города, пока вас не схватили!

Мартин склонил голову.

— Благодарю вас, святой отец.

А Джоанна, уже выходя, не удержалась, чтобы не поцеловать священнику руку. Он ее благословил:

— Храни вас Бог!

После полумрака в храме полуденное солнце ослепляло. Они щурились, проходя мимо куривших кальян мусульман, сидевших прямо у дверей, мимо каких-то женщин с кувшинами. Все они поглядывали на странную парочку, похожую на беженцев, — мужчина был без полагающейся абы и распоясанный, женщина — в слишком длинной для нее коричневой накидке, с выбивавшимися из-под желтого покрывала волосами. Они напоминали тех невольников из числа крестоносцев, которых в городе использовали на самой черной работе. Таким не позволялось носить даже кнут, и Мартину пришлось отбросить его. И все же они выглядели слишком подозрительно, чтобы им позволили пройти за черту городских укреплений Иерусалима, скорее их просто сдадут страже. Значит, идти в сторону ворот не просто бессмысленно, но и опасно. Однако беглецы не могли вернуться и к дому Теодоры — если Джоанну заметили среди коптов, то их дома будут обыскивать в первую очередь и расспросят всех соседей. Где же тогда им укрыться?

Мимо прошли закутанные в темные накидки джильбаб женщины с плоскими корзинами на головах, Мартин с Джоанной неспешно побрели за ними по узкой улочке, свернули и стали спускаться по лестнице. Впереди в просвете домов показался золотой купол главной мечети, и Мартин, сообразив, где они находятся, принял решение, куда идти.