Паладин

— Матушка, разумно ли это? — волновался старший из сыновей, Гай Гронвудский. — Такое ненастье, туман, все вокруг заледенело, да и дорога вся в рытвинах. Умоляю, откажитесь от своего намерения. Ведь наши дорогие гости сами скоро приедут в Гронвуд-Кастл.

Баронесса поглядела на Гая своими светло-голубыми глазами, окруженными сеткой легких морщин. Голову ее покрывала белая накидка, скрывающая поседевшие волосы, опушенный мехом капюшон плаща был откинут на плечи, отчего не так бросалась в глаза некоторая сутулость пожилой дамы. В остальном же она, худощавая и сохранившая величественную осанку, держалась в седле не хуже, чем в те годы, когда считалась одной из лучших наездниц в королевстве.

— Генри, — окликнула баронесса своего второго сына, — ты ведь не откажешься сопровождать меня?

Генри только покосился на старшего брата и развел руками. Он тоже считал, что погода не располагает к поездкам, однако когда их мать принимала решение, то переубедить ее было непросто.

— Да, матушка, я еду с вами.

Баронесса неспешной рысью выехала из ворот замка. Сквозь туман и морось фахверковые домики городка, располагавшиеся вокруг замка, казались призрачными, и все же здесь уже ощущались оживление и веселье в преддверии Сочельника. То и дело попадались прохожие, слышалось пение, пробегали дети, и замечательно пахло стряпней — хозяйки всегда стараются щегольнуть своим кулинарным мастерством в честь Рождества.

Многие жители городка Гронвуда при виде проезжающей баронессы приветствовали ее, поздравляли с праздником, кланялись. Обычно она приветливо отвечала на проявление внимания подданных, но сегодня проезжала мимо, ни на кого не глядя. За нее приходилось отвечать на улыбки и поднимать в знак приветствия руку ее сыну Генри.

Баронесса вся была погружена в свои мысли. Она вспоминала, как четыре года назад ее младшая дочь Джоанна пожелала отправиться в Святую землю со своим супругом Обри де Ринелем. И с тех пор от нее поступало крайне мало вестей. Только редкие краткие письма о том, как они с мужем ехали по Европе, затем побывали в Константинополе, а позже примкнули к войскам короля Ричарда в Святой земле. А потом наступило полное затишье. Джоанна не писала, зато неожиданно пришло послание от зятя Обри де Ринеля, ужаснувшее всю семью. Обри сообщил, что его супруга попала в руки к сарацинам и погибла. Родители Джоанны тогда пережили настоящий шок. Святая земля уже забрала у них старшего сына Уильяма, о кончине которого им написал сам магистр ордена де Сабле, а теперь и малышка Джоанна… Для де Шамперов их позднее любимое дитя так и осталось малышкой.

Но спустя некоторое время они узнали, что Обри поспешил со своими выводами. Джоанна сама написала родителям, причем сообщила, что и впрямь побывала в плену, но теперь она свободна, успела развестись с Обри и даже вновь вышла замуж за приближенного нового короля Кипра Гвидо де Лузиньяна, от которого уже родила дочь, названную в честь святой Хильды — покровительницы семейства Шамперов. Письмо было полно радостных упований, но при этом Джоанна ставила родных в известность, что не вернется домой, а останется с супругом на Кипре. Она не преминула попросить родителей о том, чтобы они переправили ей приданое, — частично деньгами, а частично ее лошадьми Незерби. Джоанна уверяла, что, как и ранее в Англии, собирается заниматься разведением лошадей на Кипре, скрещивая их с доставляемыми из Палестины арабскими скакунами.

Когда семья пережила первый всплеск радости, что их Джоанна жива и у нее все благополучно, возникло немало вопросов по поводу ее нового замужества. Все понимали, что нужны очень веские основания, чтобы добиться развода, и если к самому Обри родные Джоанны не испытывали приязни, то, памятуя, как легкомысленно она выбрала своего первого супруга, ее новая скоропалительная свадьба вызвала у них тревогу. К новому мужу Джоанны их расположило только то, что он обвенчался с ней даже без полагавшегося приданого. Однако само его имя — Мартин Хоконсон — указывало, что он не из старой знати, а значит, к союзу с Джоанной де Шампер его могло подвигнуть само родство со знатной семьей, а также ее родственные связи с королевским домом Плантагенетов, гарантировавшее этому нуворишу продвижение по службе при дворе короля Гвидо на Кипре.

Поразмыслив, Шамперы решили повременить с отправкой приданого, пока не разузнают все об этом Мартине Хоконсоне. Они даже подумывали послать своего представителя на Кипр, чтобы он вызнал все о новом браке Джоанны, но потом случилось нечто, отвлекшее их от мысли о поездке за море. Ибо их, как и всех в Европе, сразила новость, что по пути домой таинственно исчез король Ричард Английский.

Последнее, что было известно о короле, так это его неожиданная встреча с пиратским флотом, когда он возвращался морем, однако даже пираты не посмели напасть на человека, сражавшегося за Гроб Господень. Более того, морские разбойники уведомили Львиное Сердце, что в Марселе, где он хотел высадиться, короля ожидают люди Филиппа Французского, намеревающиеся схватить его.