Паладин

— Довольно, — остановил ее Ричард. — Я понял, что вы желаете. Я пытаюсь вам объяснить, к чему меня обязывает долг короля и правителя, но вы глухи к моим словам, как жена Лота.

Он сказал это, едва сдерживая гнев. Да, королева абсолютно его не понимала. Она была его женой… но он был бы глупцом, если бы надеялся найти в ней хоть крупицу того разума государыни и советчицы, какой была его мать.

Чуткая от природы Беренгария сразу уловила раздражение в его голосе. На ее глаза тут же навернулись слезы.

— О, Ричард… Неужели вы хотели бы, чтобы я отправилась в далекую, чуждую мне Англию и стала там бороться с Джоном и Филиппом?

Ричарду это показалось даже забавным. Несостоявшаяся монахиня Беренгария Наваррская и столь коварные противники, как Филипп и Джон.

— О нет, госпожа моего сердца, — произнес он негромко. — В далекой и чуждой для вас Англии уже есть женщина, которая с этим справляется куда лучше, чем могли бы вы.

Беренгария поникла, понимая, что он говорит о мудрой Элеоноре Аквитанской. Конечно, куда ей до этой правительницы, прозванной подданными Золотой Орлицей. И Ричард это понимает, он даже не смотрит более на нее, он разгневан. Но — о Небо! — неужели он желает, чтобы она отговорила его от похода? Немыслимо!

— Ричард, святая война за Иерусалим важнее всего, важнее вашего трона в Англии, — начала Беренгария и оглянулась. Ричарда рядом не было. Она была так потрясена его намерением оставить крестовый поход, что не заметила, когда король ушел.

Ричард пожалел, что открылся в своих сомнениях перед женой. Хотя чего он от нее ждал? Совета и поддержки, какие привык получать от матери? Или думал, что она и впрямь поедет в Европу, к Папе, чтобы просить за него? Такая крошка сама нуждается в защите, ибо она ни на что не способна. И зря он так громко разговаривал с ней… а она с ним. Но как же она уверена, что все его дела в Европе ничто по сравнению с Иерусалимом. Иерусалимом, воюя за который он может лишиться своего положения, стать изгоем в собственных владениях.

Их громкий разговор действительно не остался незамеченным. Когда Ричард поднялся по ступеням террасы, он неожиданно столкнулся со своим капелланом Николя — лицо священника было залито слезами. Ричард криво усмехнулся:

— Подслушивали, святой отец?

— Я просто стоял тут. А вы говорили так громко…

Ричард прошел мимо, не придавая значения оправданиям Николя.

Итак, Беренгария считала его Англию чуждой страной и видела миссию супруга только в войне за Иерусалим. Но Ричард знал, что некогда один из английских принцев так же не очень-то спешил проявить свои права на английский трон, сражаясь в Святой земле. Это был старший сын Вильгельма Завоевателя Роберт Кургёз, который прославился в Первом крестовом походе. Пока он совершал подвиги у стен Иерусалима, его нормандские владения захватил его младший брат, короновавшийся в Англии как Генрих I. И после возвращения в Европу Роберта Кургёза ждала долгая кровопролитная война за свои наследственные права. Но Генрих уже укрепился на троне, заручился сторонниками, и в итоге Роберт проиграл ему и был заточен в Глостерском замке, где провел в плену двадцать восемь лет до самой своей смерти. Говорят, в заточении он сочинял песни, одну из них Ричард прекрасно знал, она начиналась словами «Горе, что я недостаточно стар, чтобы умереть». И хотя сама личность Роберта Кургёза — обаятельного, щедрого, рыцарственного — вызывала у Львиного Сердца симпатию, но все же не настолько, чтобы он согласился повторить его судьбу. А ведь он по сути близок к этому…

Нет, он должен вернуться в свои владения, должен выполнить свой долг короля и правителя!

Ричард подумал, что он уже принял решение. Даже отдал приказ готовить корабли и паковать вещи. Он отказался принять магистра тамплиеров, только что прибывшего из Яффы. Черт с ними со всеми! Или они не могут обойтись без его советов? Пусть привыкают, раз не захотели прислушаться к его планам насчет обходной войны за Египет. Теперь же пусть воюют так, как сами сочтут нужным. А вот он считает, что весь этот поход изначально был ошибкой. И не потому, что опасается проиграть Саладину. Победить султана он сможет, что не раз уже доказывал. Но он не сможет победить эту землю, которая вновь и вновь будет восставать против небольшой кучки отчаянных храбрецов, решивших пойти против самого Провидения.

Резко повернувшись, Ричард едва вновь не налетел на капеллана Николя, стоявшего на коленях на выходе из королевского покоя.

— Да что вы все плачете, преподобный?

Невысокий капеллан в обтрепанной, выгоревшей до рыжины сутане всхлипывал, дрожа всем щуплым телом. Но при этом он держал на вытянутых руках меч Ричарда.

— Мой король, возьмите это.

Ричард неожиданно попятился. Он понял, на что рассчитывает Николя: взять сейчас у священника меч означало принять у самой Церкви оружие и продолжить борьбу.

— Я уже все решил, Николя.