Паладин

Мартин вогнал в каменистую почву колышек и сел подле палатки, не в силах отвести взгляд от мощной цитадели наверху. Его стали одолевать всякие тревожные мысли. Здесь ли еще укрывают Джоанну? И та ли она, что и прежде, или известный соблазнитель аль-Адиль уже прельстил ее своей лаской и роскошью гарема, на какую так падки женщины? Нет, его Джоанна не такая, уверял себя Мартин, она всегда доказывала свою любовь к нему. И все же новости, которые сообщили им люди из египетского каравана, взволновали Мартина сильнее, чем он мог себе признаться. Оказалось, что аль-Адиль лишь недавно покинул Монреаль-Шобак. «Нашу дочь отправили к Обри в Яффу, — думал он. — Доставили без происшествий и даже написали, что она крещена и получила христианское имя. Была ли в этом добрая воля аль-Адиля или его упросила так поступить сама Джоанна, решив избавиться от своего ребенка-бастарда?»

Мартин смотрел на стены Монреаля, где в лучах заходящего солнца были видны стоявшие между зубцов охранники с копьями у ноги. Округа прекрасно просматривалась, и все же, когда настала ночь, только звезды сияли в вышине на раскинувшемся до горизонта темном небосклоне.

Ласло возник подле Мартина, когда со всех сторон уже слышался храп спящих людей, пофыркивали верблюды да порой раздавался лай собак. Тамплиер был в легкой темной одежде, его лицо прикрывал край чалмы, оставляя только глаза.

— Нам повезло, что ночь такая темная, — произнес он негромко. — Думаю, меня вряд ли заметят, если я поброжу по склону горы под замком.

— Может, я пойду с тобой, Ласло? — положив руку на плечо венгра, сказал Мартин. — Я прекрасно умею лазить по скалам, ты сам знаешь.

Тот отрицательно покачал головой.

— Это лишнее. Только я могу найти место, где расположен выход из прорубленного внутри горы колодца, о котором говорил Уильям де Шампер, отправляя меня с тобой. Но если меня заметят, то лучше пусть схватят одного, чем нас обоих. И если это случится… Знай, что речь идет о неприметном месте, расположенном под скальным выступом, которое нужно искать, ориентируясь на восход солнца. Люди аль-Адиля два года кружили, как стервятники, вокруг горы Монреаля, но так его и не обнаружили. Надеюсь, выход не завалили… Поверь, Мартин, проникнуть в замок через лаз колодца для нас куда безопаснее, чем если ты начнешь использовать свои навыки ассасина и попытаешься карабкаться по горе. Учти, малейший шум, осыпавшиеся камни, чье-то неосторожное внимание, — он указал на большой стан торговцев обоих караванов вокруг горы, — и наше дело можно считать пропащим, а твою жизнь законченной. Поэтому позволь постараться для сестры маршала его верному тамплиеру.

С этими словами Ласло отступил в сторону и словно растворился во мраке.

Мартин остался сидеть среди отдыхавших верблюдов и палаточных навесов, вслушиваясь в звуки ночи, следя за темными силуэтами охранников, изредка проходившими мимо. Ранее, когда караван был в пути, по ночам его охраняли ставшие в кольцо часовые, и каждое утро воинам сообщали новый пароль. Всякий, кто попытался бы проникнуть в лагерь, не зная пароля, должен был быть убитым на месте. Но здесь, под защитой замка, охрана была не столь строгой, и в темноте можно было различить стражей из самого Шобака, то и дело обходивших это скопище людей и животных.

«Услышь меня, Джоанна, — мысленно взывал Мартин, всматриваясь в ночную тьму. — Почувствуй, что я здесь. Дай знак, где тебя прячут».

Мартин вскинул голову к небу, где сверкали мириады звезд: ему так хотелось просить о помощи в этом трудном деле того, кто выше всех! Хотелось поверить в Него, как он уже поверил однажды, когда сидел в подземелье ассасинов и молил о спасении. Однако разве честно взывать к Богу только тогда, когда ты в беде? Всевышний не настолько доверчив, чтобы сразу отозваться на просьбу вчерашнего неверующего.

Мартин даже застонал. Отказавшись от помощи высших сил, он сам сделал себя одиноким и беззащитным, не принятым даже Богом… Но христиане говорят, что на небесах более радости об одном кающемся грешнике, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии. А ведь его умирающий друг де Шампер сказал: «Покайся — и будешь прощен». Но Мартин уже нес покаяние в своей душе. Нужно ли говорить это вслух, если, как уверяют христиане, Господь читает в сердцах верующих?

Мартин поднялся, хотел пройти мимо палаток поближе к подъему на гору, но тут же наткнулся на одного из стражей замка, который жестом велел ему вернуться к своему стану. Нет, несмотря на всю скученность и темноту, охранники Шобака несли свою службу добросовестно. Да и наверху, на стенах крепости, горели огни, отсветы которых рыжеватыми бликами падали на ребристые слои известняка, выступающие у массивных стен замка.

Ласло вернулся через три мучительно долгих часа, и Мартин, обрадованный благополучным возращением храмовника, крепко пожал ему руку.

— Тебя не заметили, не схватили!

— А главное, что моя вылазка была не напрасной, — отозвался Ласло, и Мартин угадал в темноте его улыбку.

— Мы отправимся сейчас же?

— Если пожелаешь. Однако я бы повременил до завтра.