Паладин

Но еда и вода появлялись на пороге ее убежища каждый день, и Джоанна понимала, что Мартин рядом. Он по-прежнему заботился о ней, однако она не испытывала к нему благодарности. Однажды она даже попыталась незаметно уйти. Спустившись с аль-Хабис, Джоанна пошла, сама не ведая куда, пока не обнаружила уводившую куда-то в горы лестницу. Молодая женщина долго поднималась по ней, а когда устала и села на ступеньку, то увидела сверху Мартина. Он бесшумно шел за ней, а сейчас остановился и смотрел. Джоанна не стала прогонять его, и он немного приблизился. Смотрел на нее особым взглядом, в котором были и мука, и грусть, и еще что-то иное, невысказанное, но светившееся в глазах. Однако женщина была слишком потрясена обрушившейся на нее правдой, чтобы откликнуться на его немой призыв. Солнце стояло высоко, но Джоанне день казался серым, унылым. Она поднялась и пошла дальше.

Окончив подъем, она обнаружила еще один великолепный храм, с мощными колоннами, высеченными из монолитной скалы. Храм был прекрасен, и если бы Джоанна не находилась в таком подавленном состоянии, она бы восхитилась дивным строением. Сейчас же просто прошла в отверстие между колонн. То же, что и везде — пустая камера, где ничего не было. Джоанна подумала, что то, что она принимала за любовь Мартина к себе, подобно этому храму — прекрасный фасад, за которым только пустота и грязь.

Он появился немного позже, Джоанна увидела его тень на полу, но он не осмеливался приблизиться.

— Ты долго будешь ходить за мной? — не выдержала она.

Мартин все же показался.

— Я не могу оставить тебя одну. Эти горы небезопасны. Вспомни, недавно Эйрик убил тут льва.

Эйрик убил льва и преподнес его как свадебный дар Эсфири. И сказал, что Мартин лгал Джоанне не меньше, чем он сам своим женщинам. С какими же лжецами она связалась! И как они теперь рассчитывают поступить с ней?

Когда она спросила его об этом, Мартин, казалось, оживился. Хорошо, что она хотя бы начала разговаривать с ним. Он стал объяснять, что через несколько дней они попробуют покинуть заброшенный город. Абу Хасан уже достаточно долго ищет их в окрестностях Монреаля, и если он не конченый глупец, то должен был понять, что беглянку ему не настигнуть.

— Мы уедем с этими кочевниками иудеями? — спросила Джоанна.

По ее голосу Мартин понял, что ее это не очень устраивает.

— Возможно, с эль-тееха ехать через пустыню нам было бы безопаснее, однако они сильно обижены на нас. Дело в том, что Иосиф, чтобы сорвать свадьбу Эйрика и Эсфири, сказал Баруху, что рыжий его невольник. Дескать, Иосиф бы не хотел, чтобы дочь столь уважаемого человека, как шейх племени эль-тееха, стала женой раба. К тому же неиудея. Барух, едва услышав такое, сильно рассердился на Эйрика и заявил, чтобы тот и подходить не смел к Эсфири. Эйрик же объявил Иосифа лжецом, но кочевники больше верят уважаемому Иосифу бен Ашеру, нежели рыжему. И когда Эйрик в ярости набросился на Иосифа, мужчины племени оттащили его, отстегали плетьми, а потом связали и отнесли в одну из пещер, дабы он остыл. Это случилось еще вчера, уточнил Мартин. А сегодня утром кочевники покинули Петру.

— А Эйрик и впрямь раб иудея Иосифа?

— Нет.

— Значит, и Иосиф сказал неправду. Вот я и осталась одна с тремя лжецами. Как же я жалею, что не уехала вместе с Ласло Фаркашем, когда он это предлагал!

Для Мартина это заявление было новостью. И еще он поразился, что тамплиер не выдал его секрет Джоанне. Хотя самого Мартина это не спасло…

— Как вы намереваетесь поступить со мной? — спросила Джоанна, не поворачиваясь к нему.

— Отвезем к крестоносцам. Ты ведь этого желаешь?

— Еще как.

Она поднялась и, отряхнув пыльный подол, направилась к спуску. Мартин двигался за ней на расстоянии, словно опасаясь ее.

Когда они пришли к входу в Петру, там уже не было никого из эль-тееха. Только Иосиф набирал в мех текущую тонкой струйкой воду, а угрюмый Эйрик сидел в стороне. Но все же именно рыжий первый начал проявлять признаки активности: показал Джоанне мешки с рисом и вяленым мясом, бурдюк с кислым молоком, теплые покрывала, которые кочевники оставили им.

— Они все же славные ребята, эти бедуины, — говорил он, обращаясь к Джоанне как ни в чем не бывало. — Сожалею, что я не смог стать одним из них. И Эсфирь для меня теперь потеряна навсегда, — добавил он и через миг горько заплакал. Да так, что впору было пожалеть.

Эйрик то продолжал горько рыдать, то ворчал на друзей, которые не поддержали его. Но при этом держался с ними, как всегда: готовил еду, обсуждал, по какому пути они будут ехать через земли Заиорданья. Джоанна в основном молчала, сидя в стороне. Розовый город уже не казался ей привлекательным, она видела его запущенность и пустоту, да и горячий ветер нес все больше пыли, отчего было трудно дышать.

Возможно, из-за того, что англичанка не участвовала в обсуждении, она первая различила доносившийся из расселины прохода шум.

— Вы слышите?

Мартин определил, что скачет только одна лошадь… или две-три — эхо искажало раздававшийся вдалеке топот копыт.