Паладин из прошлого тысячелетия

— Господи, — глаза Евдокимовой расширяются, она быстро подходит. — Позвольте спросить, что он натворил?

Старик блестит глазами, скрывая смех.

— Избил горожанина, а затем врезал своему куратору, — рассказал он.

— Митрофанов, ты настоящее бедствие, — сложив руки на груди высказала своё мнение Суворова, тоже приблизившись к нашему столу.

— Какой есть, — пожимаю плечами, подавая кисти, чтобы их освободили.

— Ульяна сегодня занята, так что представитесь ей завтра, — напутствует мужчина. — А сегодня вы свободны. Почти все студенты закончили свои первые рабочие выезды и могут заняться своими делами.

Я кивнул.

Поезд конечно оборудован всем, что нужно, но мне бы не помешал покой. Понятно, что никто не хотел нас перенапрягать в первый день и так или иначе отпустят после знакомства, кого-то позже, кого-то раньше.

Выбираюсь из-за стола, пора в номер.

— До завтра, — прощаются девушки.

— До завтра, — машу рукой.

На выходе из корпуса надзора в кармане разносится трель звонка. Смотрю на незнакомый номер, размышляя над тем, кто же это может быть.

— Антон, ты скоро приедешь домой? — спрашивает незнакомый женский голос.

— Эм-м-м, — тяну в ответ. — Домой?

— Ну да, мы с отцом ждём тебя, ничего никому не сказал и даже не торопишься, обед будет скоро готов, тебя ждать?

— Хорошо, — кладу трубку.

— Мама? — катаю слово на языке. — Звучит не особо понятно, но посмотрим, что там на деле.

Машина с немногословным Михаилом, как представила его Софья, встречает прохладой и приятной музыкой, что-то из классики.

— Антон Валерьевич, какие будут распоряжения? — спрашивает парень.

— Сейчас, — набираю номер Софьи. — Привет, мне нужен адрес дома моих родителей. Нет, я не ударился. Да, я в порядке, лучше давай без вопросов.

Через полминуты прилетает сообщение с нужным адресом. Диктую его Михаилу, который удивлён коротким разговором. Машина тут попроще, без перегородки, что создавала приватность, но от этого значительно светлее и шире.

По дороге вспоминаю всё древо Митрофановых. Звонок не стал большой неожиданностью, но я думал, что успею осмотреться и прийти в себя. Ладно надзор, они бесцеремонные, огромная система, надо прибыть после поезда, значит прибудем. А вот с родителями сложнее.

По дороге заезжаем в магазин, где я беру охапку цветов.

Змейка асфальта петляет меж зданий, пока мы не выезжаем на широкий тракт.

Домик родителей находится почти на окраине, высотки выпускают нас из плена и мы будто-бы попадаем в другой мир. Небольшие поместья с разбитыми возле них участками, редкие и аккуратные, как игрушечные.

Поместье Митрофановых показывается вдали уже через двадцать минут езды, ещё через десять оно встаёт во весь рост, сверкая большими окнами. К дому ведёт комфортная дорога, по краям которой гнездятся стройные туи. По окончанию пути они расступаются, будто раскрытые ладони и берут в кольцо придомовую территорию с фонтаном посередине круга, который мы огибаем, оказываясь напротив входа.

Из дома выходит суховатый мужчина во фраке с белым жабо, меня аж передёрнуло от такого архаизма. Повеяло теми самыми аристократами, которых так ненавидел. Сейчас они другие, не так сильно выделяются, но всё равно для меня, минувшего четыре сотни лет в один миг, они всё такие же.

— Вас ожидают, — кивнул он мне.

Смотрю на возвышающееся здание в четыре этажа и выдохнув вхожу внутрь.

Приятный холл с пианино и большой хрустальной люстрой, в пол можно смотреть перед выходом, такой он чистый, до зеркального блеска. Следующий за мной чопорный мужчина забирает пиджак, указывая на столовую, дверь в которую открыта.

Захожу в огромное помещение, где за столом сидят четверо, Марго, старик, видимо Павел Матвеевич, Валерий и Анна.

Мать этого тела поднимается и подходит, порывисто обнимает меня. Вручаю ей цветы, заработав одобрительный взгляд мужчин.

— Какие красивые, не думала, что ты помнишь, что мне нравятся лилии, — она зарывается в цветы лицом, но ненадолго, после чего они уходят дворецкому. — Феликс, поставь в вазу, в моей комнате.

Мы вместе с матерью идём к столу.

Отец кивает и протягивает руку, жму крепкую ладонь, смотря в серые льдистые глаза.

Анна представляет собой хрупкую женщину за тридцать, но ещё не сорок лет. Живая мимика, русые волосы, средний рост и лицо без единой морщины с карими глазами.

— Я так соскучилась, ты бы знал, — она ещё раз меня обнимает, немного подержав на вытянутых руках, осматривает и садится на место.

Валерий под стать супруге, выше, но не пахнет атлетизмом, волосы светлые, ближе к белому, лицо мягкое и спокойное, глаза серые.

А вот Павел Матвеевич наоборот, коренастый, невысокий с широкими плечами и кустистыми бровями. Глаза как и у сына, серые, широкий лоб и зачёсанные назад белые волосы. На лице борода, густая и чуть вьющаяся, как и волосы на голове — белая.

На вид ему не дашь и шестидесяти, но я знаю, что в этом году деду исполнилось семьдесят пять.

Прохожу до его места и протягиваю руку. Его брови удивлённо поднимаются, он жмёт ладонь с запозданием. Сажусь слева от него, родители сидят справа, прямо напротив. Марго машет мне ладошкой, улыбаясь, она присела поближе к матери.