Паладинские байки

Тяжела жизнь королевских паладинов, этих монахов в мундирах, как они сами себя называют. Впрочем, монахам сложнее, им надо помимо плотского воздержания еще и мяса не есть и вина не пить. Паладинам мясо можно, да и вино тоже (умеренно, за пьянство наказывают очень жестоко и изобретательно, на этот счет у капитана Каброни фантазия богатая). А в остальном – то же самое, даже хуже. Вместо постоянных молитвенных бдений – караулы и тренировки, строгая дисциплина. Молиться, конечно, тоже заставляют – по уставу положено по утрам, вечерам и отдельно – недельная месса, куда являться тоже обязательно. А уж что касается всяческих соблазнов, так тут паладинам приходится намного хуже, чем монахам. Те хоть за стенами монастырей укрыться могут. А в королевском дворце – увы. Соблазны в виде прекрасных дам и легкомысленных служанок подстерегают на каждом углу. Особенно в начале лета, когда в столицу съезжаются титулованные особы и вассалы с дочерями на выданье, а при каждой дочке еще и пара-тройка фрейлин. А что поделать, принц ведь уже в самый возраст вошел, восемнадцать лет стукнуло, самое время о женитьбе задуматься. По старой традиции не должен наследник престола жениться на иноземной принцессе, а только на дочери вассала. Вот принцессу выдать за иноземного принца, или младшенького женить на какой-нибудь заграничной принцессе – милое дело. А наследника – ни-ни. Вот и таскают благородные сеньоры со всех концов Фартальи в Фартальезу, столицу, своих дочек. И уж в столице вовсю стараются, чтоб принц и король на их чад внимание обратили. Ну, король, конечно, обращает, и еще как. Лично проверяет, годятся ли благородные сеньориты в жены наследнику. Иногда даже сразу по несколько штук проверяет, в покоях, специально для того отведенных. Благородные сеньориты сдавленно хихикают за дверью, а паладины на страже снаружи краснеют. По крайней мере кадет Робертино Сальваро краснел. Иногда. Молодой был еще, непривычный. Его старший напарник на эту неделю, паладин Жозе Лафонтен – тот стоял с каменным лицом, иногда роняя какие-нибудь соленые шуточки, да и все. Вообще-то кадетов на такие караулы в такие места не ставили. Но из-за подготовки свадьбы наследного принца, выбора невест и всего этого, мест, которые надо было охранять, заметно прибавилось, так что даже кадетов к этому привлекли, правда, ставили их туда, где уж точно никакого вреда от них не случится. А кадетам, ежели в места особой важности их ставили, давали в напарники кого постарше, в том числе и для дополнительного обучения паладинским премудростям.

Робертино было очень интересно, как именно король проверяет годность благородных девиц. Ну, ведь всем же известно, что девицы, которых принцу в жены прочат, должны быть девственны. А если король их… ну… того, отымеет, то тогда уж девица девственной точно не будет.

Об этом Робертино как раз у Жозе и спрашивал, когда их наконец после дежурства у «проверочного покоя» капитан Каброни из милосердия к кухне перевел. Паладин Жозе, уплетая жареную куриную ножку, принесенную сердобольной поварихой, на это сказал:

– Глуп ты еще, Робертино, потому как молод слишком. Ты хоть когда-нибудь трахался?

Кадет тяжко вздохнул и отрицательно покачал головой. Лафонтен осклабился:

– Бедняга. Но хоть представляешь, как люди-то трахаются?

От такого вопроса Робертино замялся, опустил глаза, уставился на носки сапог и тихо сказал:

– Ну… для настоящего соития необходимо, чтобы мужчина, кхм, ввел свой пенис в вагину женщины. А затем совершал возвратно-поступательные движения пенисом во влагалище до наступления эякуляции.

Жозе Лафонтен фыркнул и чуть курятиной не подавился:

– Вот это завернул. Это ты, что ли, в своем университете услыхал?

– Так написано в книгах «Природа вещей» досточтимого Фра Федерико и в «Людской физиологии» мэтрессы Людовики Кестальской, – серьезно ответил Робертино. – Очень хорошие, между прочим, книги. Полезные, еще и с гравюрами.

Жозе рассмеялся:

– Полезные, говоришь… нет, ну оно так, но эти ученые как завернут что-нибудь этакое, что хоть стой, хоть падай, нет чтоб человеческими словами написать, чтоб всем сразу понятно было… Слушай, Робертино, а чего ты тогда в паладины пошел, тебе вроде на медика учиться по нраву было?

Робертино, опять опустив голову, с тоской сказал: