Паладины

– Там их было штук пять, – начал рассказывать рыцарь, возглавивший ночную вылазку. Ему было лет двадцать, светлые волосы выбивались из-под шлема, лицо покрывали веснушки, а глаза все еще горели азартом схватки. – Рональд первым бросился на этих тварей, но они, видимо, чуют в темноте получше кошек. Его подняли на копья и порешили топорами. Тогда подоспели мы и вдарили по ним. Порубали всех! Они за своим брательником спустились, того стрела задела, он и упал. Думали его подобрать – а тут мы! Всех порубали! А сверху как начали стрелять… Двух наших сразу положили, Флавьена навылет. Потом еще и Гуилерме с Марком пришпилили. Но мы все равно утащили эту тварь!

Рыцарь осклабился. Все остальные тоже против воли начали растягивать губы в улыбку. Как бы ни был страшен враг, но его можно убить. А это внушало оптимизм.

Христиане не успели расспросить подробней участника недавней драки с нечистью.

– Эй! – разнесшийся над ущельем голос был подобен грому. Если бы дело не происходило в одиннадцатом веке, Костя решил бы, что используют «матюгальник»[87]. – Люди Запада, воины Христа, слышите меня?

Крестоносцы молчали.

Голос продолжил:

– Выдайте нам двоих и вы можете сохранить свои жизни!

По рядам воинов пробежал легкий гул.

– Свяжите и оставьте у скалы рыцаря Тимо и его оруженосца… И мы откроем проходы!

– Et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos a malo…[88] – монах читал молитву, не переставая.

– И тогда мы дадим вам… остальным… возможность уйти.

Горовой тихо выругался. Костя оглянулся.

Голос затих. Противник ожидал реакции на свое предложение. Она последовала быстро. Бозэ, выражая мнения многих, чьи недвусмысленные бормотания и реплики звучали вокруг, громко проорал в ответ:

– Поцелуй меня в задницу!

Вокруг только насупленные лица. Никто не дрожал и не выказывал страха. Боязливые и слабые духом из этой армии уже давно закопаны в песках.

Настаивать не стали. Через мгновение обстрел возобновился.

…К утру раненых стало больше. Во всем этом был только один положительный момент – враг не использовал яда для наконечников. Ни один из тех, кто получил порезы от утыкавших все и вся стрел, пока не умер. Больше плюсов не было.

Когда первые лучи солнца вынырнули из-за склонов гор, крестоносцы еле держались. За всю ночь неприятель дал им лишь несколько коротких передышек, с завидной точностью поливая христиан, постоянно менявших расположение, смертоносным потоком стрел.

Мертвых не прибавилось, зато и целых практически не осталось. Каждый из тех, кто прятался за щитами, не имея возможности выбраться из каменного мешка, получил один, а то и несколько болезненных порезов или уколов. Семеро были серьезно ранены.

К рассвету активность врага пошла на убыль, а с восходом солнца и вовсе прекратилась.

Крестоносцы недоверчиво вздохнули, ожидая подвоха. Но обстрел не возобновлялся.

Когда стало понятно, что противник отступил, многие повалились наземь. Сил у людей больше не было. Но уже через час франки отдышались и осмелели настолько, что решили сделать вылазку. Вера в то, что выход существует, не покидала христиан.

К северной части котлована двинулись трое во главе с тем самым молодым рыцарем, притащившим труп гнома. На юг – троица под командованием Малышева. Костя хотел изучить более пологую скалу. Навыки скалолазания у него были, так почему бы и нет?

Осмотр не дал утешительных результатов. Попробовать при таком раскладе все равно придется, конечно, но шансов не ахти.

Костя погладил камень скалы. Склон был гладкий, с редкими сколами и трещинками, довольно крутой, но не такой высокий, как противоположный. К тому же с него вроде и не стреляли ночью.

Нужны были костыли и веревка. С веревкой проблем не было. Практически у каждого в отряде нашелся кусок бечевы или кожаные путы, а вот что-нибудь, подходящее на роль штыря с ушком, пришлось поискать. Свои запасы, прихваченные из двадцатого века, Малышев оставил в обозе, о чем уже несколько раз пожалел, перебирая обломки копий, наконечники стрел и кинжалы, сваленные перед ним в кучу. Все не то. Но на безрыбье сгодится.

Враг себя не обнаруживал, что еще больше подтвердило уверенность большинства воинов Христовых в том, что их противник – порождение нечистого. Только исчадия ада боятся Божьего света.

Солнце миновало зенит, когда Костя вернулся к скале. Вместо мешка с мелом на его поясе висела сумка с песком, вместо костылей – кинжалы с петлями на крестовинах, а нейлоновый трос был заменен мотком разномастных шнуров.

Медленно… Аккуратно…

Малышев с удовольствием отметил, что его физическая форма здорово улучшилась, а лишения последних месяцев практически убрали намечавшийся было животик. И то помощь.

К вечеру он прошел почти половину дистанции.

11

Ночью обстрел возобновился, вот только били теперь не с одной стороны, а сразу с трех.