Палеолит СССР

Третий, недавно открытый здесь памятник — Каповая пещера (или пещера Шульганташ), находится в горном районе Южного Урала, в верховьях р. Белой. Значение его чрезвычайно велико: это первый памятник палеолитической настенной живописи, обнаруженный за пределами Франко-Кантабрийского региона. Каповая пещера известна с XVIII в., однако палеолитические рисунки в ней были открыты только в 1959 г. зоологом Башкирского заповедника А.В. Рюминым. Научное изучение данного памятника начато в 1960 г. экспедицией АН СССР под руководством О.Н. Бадера. Результаты первых лет исследований опубликованы монографически (Бадер О.Н., 1965). Работы были продолжены в 1976–1978 гг. Уже после смерти исследователя, в 1980 г., Каповую пещеру посетила группа советских ученых, занимающихся проблемами палеолита и палеолитического искусства (З.А. Абрамова, П.И. Борисковский, В.П. Любин, А.К. Филиппов).

Каповая пещера состоит из двух этажей. Палеолитические рисунки обнаружены на обоих этажах (всего около четырех десятков). Количество их, несомненно, возрастет после расчистки ряда участков от известковистых натеков и глинистых наносов. Работы такого рода начаты в 1976 г.

В верхнем этаже пещеры обнаружены две группы профильных, контурных или силуэтных монохромных изображений верхнеплейстоценовых животных, выполненных охрой: мамонты, лошади, носорог (см. цвет, вклейку). Рисунки выполнены в несколько разных масштабах, однако, как отмечает З.А. Абрамова, не исключена возможность их композиционного единства.

В отличие от рисунков верхнего этажа большинство рисунков нижнего этажа пещеры, выполненных также красной охрой, располагается не только на стенах, но и на потолке и носят ярко выраженный геометрический, стилизованный характер. Как и «реалистические» изображения, геометрические фигуры Каповой пещеры находят себе аналогии среди франко-кантабрийских пещерных росписей (Бадер О.Н., 1965). Есть среди них достаточно хорошо выраженная антропоморфная фигура. Расчищенные здесь же два изображения лошади, аналогичные фигурам из верхнего этажа, окончательно доказывают единство «реалистических» и «геометрических» изображений Каповой пещеры.

Судить о возрасте этого замечательного памятника палеолитического искусства весьма сложно. В рамках позднего палеолита О.Н. Бадер предварительно синхронизировал их с монохромными раннемадленскими силуэтными рисунками Южной Франции, оговорившись при этом, что «привлечение западноевропейских аналогий для уточнения датировки нашей пещерной живописи, конечно, ненадежно ввиду крайней удаленности этих областей, разделенных расстоянием около 4000 км» (Бадер О.Н., 1965). С такой оговоркой следует согласиться, признавая, что до появления новых фактов возраст каповой живописи в рамках позднего палеолита остается неясным.

Эти памятники в новом свете представили относительно недавно вставшую в нашей науке проблему палеолита Урала и Приуралья и явились новыми фактами, свидетельствующими, с одной стороны, о древнем заселении высоких северных широт Старого Света, а с другой — о существовании палеолитической стенной пещерной живописи в горных районах Урала. Значение этих памятников для изучения палеолита Русской равнины огромно. Они должны привести к оживлению работы по изучению палеолита Урала и Приуралья, успешно начатой в 1930-х годах. Заселенность этих районов в конце молого-шекснинского времени представляется бесспорной. Открытие новых памятников, а также углубление исследований уже известных должно привести к углублению наших знаний о пространственных и временных границах проникновения палеолитического человека на север Европы, о путях этого проникновения, о культурных связях с населением более южных территорий.

Мы коснулись лишь некоторых, наиболее известных археологических культур и отдельных стоянок, существовавших на Русской равнине в период молого-шекснинского межледниковья. Но и на имеющемся сравнительно ограниченном материале можно ставить вопросы о некоторых характерных чертах культур раннего периода позднего палеолита рассматриваемого региона.