Палеонтология антрополога. Как мы становились людьми и кто приложил к этому лапу? Иллюстрированный путеводитель в зверинец прошлого

В Африку 20–18 млн л. н. просочились и настоящие несаблезубые кошачьи Felidae. Древнейшим был Asilifelis coteae с острова Русинги. Впрочем, этот котейка достигал размера лишь самых мелких современных мурок, так что был не опасен для проконсулов. Ко времени 17,5–17 млн л. н. кошки подрастают: Diamantofelis ferox был вполне среднеразмерным, а Namafelis minor – с современного каракала. Оба вида найдены в Намибии, в восточноафриканских местонахождениях их останки не сохранились; однако, учитывая евразийское происхождение семейства, нет сомнений, что в северных частях континента подобные хищники тоже имелись. Несмотря на то, что первые кошачьи выглядели далеко не столь устрашающе, как барбурофелиды, именно они и нагоняли жуть на наших предков. Саблезубость и крупноразмерность хороши для борьбы с толстокожими, но не дают никаких преимуществ в погоне за акробатами. Так что с этого момента и во все последующие времена кошки жрали обезьян (а если кому-то не нравится это «нелитературное» слово, то я добавлю: не только жрали, но и громко чавкали, и кровь с усов шершавым языком слизывали. И из пасти у них воняло).

Халява кончилась.

Diamantofelis ferox

Маленькое замечание…

Среди как обычных людей, так и профессиональных палеонтологов бытует мнение, что словом «останки» должно называть лишь останки людей, тогда как древние части животных недостойны этого и могут означаться лишь как «остатки». Антропологу же это не очевидно, так как антрополог прекрасно знает, что человек – это лишь один из видов животных. Выделение человеческих «останков» как особенных в основе своей восходит к религиозному воззрению на человека как единственного обладающего душой, а потому странно использовать такое разделение в книге о наших предках. Так что, заранее навлекая на себя гнев со всех возможных сторон, всё же в нашем повествовании все останки будут уважительно именоваться именно так. Конкуренты и соперники были важнейшей частью нашей эволюции, без них мы не стали бы собой, а потому звери явно не заслужили унижения.

Средний миоцен – начало позднего миоцена, 15–7 млн л. н.

Маленькое замечание…

Средний миоцен занимает время от 16 до 11,6 млн л. н., а поздний – от 11,6 до 5,3 млн л. н.

Средний миоцен начался довольно хорошо. Ко времени около 15–16 млн л. н. планета опять чуток разогрелась, это благостное время зовётся среднемиоценовым климатическим оптимумом. Однако счастье длилось не так уж долго: то ли из-за продолжающегося роста Гималаев, то ли из-за вулканизма в долине реки Колумбия, то ли ещё по какой причине в последующем температуры только падали, так что к 9 млн л. н. в Северном полушарии появились ледниковые щиты, а с 8–7 всё окончательно полетело в Хельхейм.

Во время климатического оптимума человекообразные обезьяны продолжали себя чувствовать неплохо. Из интервала 15–13 млн л. н. известно довольно много их родов и видов. Из дендропитековых как минимум два вида Simiolus дожили до 14 млн л. н., а один – до 12,5 млн л. н., причём самый поздний Simiolus minutus весом 3,5 кг оказался и самой маленькой человекообразной обезьяной из всех, да ещё к тому же листоядной. Думается, их вымирание было связано с одновременным сокращением подходящих местообитаний и появлением успешных конкурентов – листоядных колобусов.