Палеонтология антрополога. Книга 2. Мезозой

Чайкоподобные Gansus yumensesis и G. zheni известны по многим отпечаткам из аптских отложений в китайском Ганьсу; на их лапках видны перепонки, почему мы точно знаем, что эти птицы были плавающими и даже ныряющими. Из всех китайских раннемеловых пернатых они самые прогрессивные и вполне могли быть предками современных птиц, тем более что все известные позднемеловые веерохвостые были водными. При этом они ещё сохраняли очень мелкие зубки в передней части клюва, а в кисти пальцы были ещё неслившимися и когтистыми, хотя боковые пальцы истончились и плотно прижимались к центральному, так что функционально кисть была вполне птичьей.

Намного меньше известно про нижнемеловых Wyleyia valdensis из Англии и Gallornis straeleni из Франции, но эти находки важны, так как показывают, что и по европейским лесам кто-то порхал. Впрочем, вилейя могла быть целурозавром или вообще птерозавром, а галлорнис — энанциорнисом, очень уж фрагментарны их останки.

Часть ранних птиц отличается существеннее и иногда выделяется в группу Apsaravithes и отряд Apsaraviformes. Schizooura lii на десять миллионов лет моложе археорнитуры и амбиортуса, она в целом веерохвостая, но имеет более или менее «энанциорнисовое» строение коракоида и вилочки. У Apsaravis ukhaana из кампана-маастрихта Монголии некоторые признаки энанциорнисов и веерохвостых сочетаются, так что он мог бы быть переходным звеном, не живи на полсотни миллионов лет позже амбиортуса. Жили такие птицы и в Северной Америке, чему свидетельством Palintropus retusus из маастрихта Вайоминга (однако ж, и его родство непонятно).

Ещё одна группа-исключение — Voronithes, чьи представители иногда считаются самыми примитивными веерохвостыми, иногда включаются в энанциорнисов, но могут быть модифицированным пережитком той древней стадии, когда веерохвостые и энанциорнисы ещё не разошлись; некоторые тонкости строения указывают, что вряд ли эта группа была предковой для более поздних веерохвостых, скорее — специализированной эволюционной веткой. У вороновых плюсневые кости полностью срослись в цевку, хотя границы между ними ещё были видны. Mystiornis cyrili (Mystiornithiformes) из баррема-апта Кемеровской области, судя по строению цевки, мог быть ныряющей птицей. В кампане эта линия продолжается монгольской Hollanda luceria (Hollandiformes) и мадагаскарской Vorona berivotrensis (Voroniformes), чьё название, хотя и звучит чрезвычайно по-русски, восходит к мальгашскому слову «птица» (какой простор для лингвофриков!).

Работа над ошибками

На реконструкции ворона иногда изображается с оттопыренным хищническим когтем, что вытекает из убеждения о происхождении птиц от эуманирапторов и того факта, что ворона найдена рядом с рахонависом, а у него такой коготь есть. Однако эта логика явно кривая. В реальности фаланг пальцев вороны пока вообще никто не нашёл, а родственные азиатские птицы никаких страшных когтей не имели.

Особняком в рамках вороновых стоял Patagopteryx deferrariisi (Patagopterygiformes) из сантона Аргентины; а стоял он потому, что летать не мог. Удивительно, как в окружении множества хищников птица размером с курицу полностью утратила способность к полёту; в частности у него резко укоротились крылья и почти исчез киль на грудине. Впрочем, и сейчас в Африке страусы как-то выживают, да и цесарки, хотя умеют летать, спасаются обычно бегом. Судя по фрагментам похожего Alamitornis minutus из маастрихта той же Аргентины, патагоптериксы не только не страдали, но и успешно эволюционировали. Из турона Узбекистана описан фрагмент крестца Kuszholia mengi — птицы, возможно родственной патагоптериксу.

Ещё одна группа мезозойских вторично-нелетающих птиц — Hesperornithes, или Hesperornithiformes. Более того, всю вторую половину мела они сохраняли зубы. Но обе эти особенности гесперорнисов объясняются их водным образом жизни и рыбоядностью. Конечно, сама по себе эволюционная решимость лезть в море, кишащее мозазаврами и плезиозаврами, выглядит безумием, но ведь и мозга у них было меньше, чем у «глупого пингвина». Останки гесперорнисов в желудках мозазавров-тилозавров намекают на возможную судьбу тех смельчаков, что любили нырять и купаться. С другой стороны, кость Hesperornis из Южной Дакоты с зажившими ранами от зубов плезиозавра — доказательство того, что стоит никогда не сдаваться и всегда искать выход.