Палитра счастья (СИ)

Вот так она и сидела в раздумьях об отношении к своему пока новому состоянию, второй день, глядя на бумажку с диагнозом. Вернее не день, а ночь. Спать не могла. Пошла в душ, освежилась и закуталась в тёплый халат. Собрала мокрые волосы и заколола шпилькой. Включила телевизор, хотя не могла его смотреть. Но оставаться наедине со своими мыслями было ещё страшнее. Она щелкала каналы, в поисках чего-нибудь нейтрального, не вызывающего очередного плаксивого приступа. Те две недели, что они дали ему с Альфи уже прошли. Даже больше. Подходила к концу уже третья неделя.

Всё…

Всё кончено…

Глухо вместе с сердечным стуком отдавались в ней эти слова, отбивая ритм, заставляя привыкать.

Она так и не успела найти ничего приличного. В дверь позвонили. Она с удивлением повернула голову в сторону входной двери. Звонок задребезжал ещё раз. Время было очень позднее, стало не по себе. Кто бы мог прийти к ней в такое время. Время глухой ночи. Её захватило любопытство, хотя открывать дверь она не собиралась. На цыпочках, будто её могли услышать, она подкралась и глянула в глазок. Едва различив силуэт за дверью, отшатнулась. Почти отскочила, словно её ошпарили, на секунду подумав, что это обман зрения, и она сошла с ума. Но нет, снова приблизившись, она убедилась в своей правоте. С горечью и болью она уверилась, что Ян собственной персоной стоит за её дверью.

Пальцы коснулись защёлки замка, но она одёрнула руку. Закусив губу, прислонилась спиной к двери. Отойти не могла, открыть тем более, но постоять спиной к нему, совсем рядом. Всего в нескольких сантиметрах. Побыть вот так последний раз. Последний, так как уже разговаривала с Даниэллом. Он обещал помочь. Он, как всегда, ни в чём ей не отказывал, обещал увезти её в Нью-Йорк, хорошо знакомый ей город. Мегаполис больших перспектив, больших денег и больших преступлений. Она сказала ему, что хочет поучаствовать в выставке. Однако с трудом представляла, как ей это удастся.

Эва скрестила руки на груди, вцепилась в халат, чтобы даже не дёрнуться; прикусила губу до боли, чтобы не всхлипнуть. Медленно сползла по двери и села на пол. Внутри пылала пустота и терзала безысходность. Хотя, почему безысходность….

Выход есть, и она его нашла — уехать. Скрыться, чтобы никогда больше не видеть и не слышать его. Никогда не встречаться и попытаться жить заново. Там, далеко от него, она снова предастся грустным мыслям, истерике и плачу, выплеснет всё, что накопилось и успокоится. Не важно, сколько понадобится времени. Неделя, месяц или год, но она переживёт это. Должна пережить.

Но сейчас она не откроет дверь и не важно, что он хотел ей сказать. Зачем пришёл… И что хотел… Всё равно… Она уже ничего не хотела. Слишком самонадеянно, но вполне в его духе, просто прийти и позвонить в дверь, как ни в чём не бывало. Что он скажет? «Привет как дела?» Её даже затошнило от отвращения к этой ситуации; к себе и к нему; к ним обоим за то, что они вообще встретились на этой земле.

Она больше не смотрела в глазок, но знала, что он так и стоит за дверью. Чувствовала всей душой, как и всегда, потому что душа её была там за дверью вместе с ним. Последний раз можно. Можно признать, как сильно она его любит и как он этого не достоин.

С удивлением, обнаружила, что лицо её снова мокрое. Она ругала себя за слабость и несдержанность, за то, что снова начала оплакивать свои чувства. А ведь последние дни стойко держалась. Ей даже показалось, что она почти отошла, и стало легче, но оказалось это просто временное забытье. Она ни за что не откроет ему. Даже если проклянёт себя после этого… даже если сделает самую большею ошибку в своей жизни. Не пустит его, потому что уже приняла решение и менять его не будет.

«И ты думаешь, я открою тебе?»

«Не откроет… она не откроет…»

На что он надеялся, когда приехал? Когда сорвался с места и как полоумный понёсся через весь город, после того как побывал в доме. Впервые после их разрыва он был там. Заехал забрать кое-какие вещи. Долго стоял на террасе, потом прошёл в кухню. Пошарился в ящиках, хотя на самом деле ничего там не искал. Не мог заставить себя подняться в спальню. Невыносимо. В душе поднялась злость… огромная волна. Тоска… затопила головой. Ненависть… ко всему, что с ней связано… что сейчас убивало… собственная вина, что была просто несоизмерима ни с чем. Он так чётко мог разделить эту смену чувств, что становилось страшно. Обескураживало… давило со всех сторон… Он чувствовал себя наркоманом, в момент ломки. Только своей дозы ему не получить. Выворачивало так, что почти физически больно. Сколько он выдержит? Если бы был способ избавиться от этого… он понимал что нет… Две недели как в клетке… в клетке наедине с самим собой, хотя вокруг всегда были люди. Лучше палача не придумать. Самоистязание лучшая пытка. Не надо и выдумывать. Можно съесть себя живьём. Легко… не подавившись…