Палитра счастья (СИ)

Она ходила по дому как неприкаянная. Чем дольше его не было, тем больше она нервничала. Может так он уже начал свою инквизицию? Начал испытывать её терпение и нервы? Вполне возможно… С него станется…

Её снова привлекли «величественные» фикусы. Но сегодня она не могла ими заняться, потому что её травмированная рука этого не позволяла. Потом увидела, как к дому подъехала машина. Кажется, сердце подпрыгнуло. Она замерла у барной стойки. Но он не зашёл на кухню. Пошёл в спальню. Может думал, что она там? Вряд ли… Не мог не заметить, что она на кухне.

Так… Хорошо… Несколько минут у неё есть…

Она залезла в холодильник…

Он встал под струи воды. Надо же… Сколько часов прошло, а он всё никак не мог остыть, будто всё это произошло пять минут назад. Да и не пытался он успокоится. Чувствовал, что его всё это конкретно достало. И сдерживаться он не собирался. Задержался в офисе допоздна и устал. Но поговорить с ней желание не пропало. Наоборот, оно усилилось стократ. Сколько можно щадить её чувства и позволять творить всё это? Если бы только она не переходила рамок, но она и не думала о каких бы то ни было границах.

Немного расслабился под водой. Почувствовал себя лучше. Когда вытирался посмотрел на себя в зеркало — на шрамы. Они ещё не были гладкими и розовыми, выглядели не совсем приятно. Он надел удобные спортивные брюки, в которых предпочитал ходить дома. Потом порылся в шкафу и нашёл футболку без рукавов с нарочито обтрёпанными краями.

«Началось…» — невольно подумала она, когда услышала его шаги.

Даже походка выдавала его раздражение.

Или она просто зациклилась на этом.

Нет.

Не было сомнений в его паршивом настроении. Захотелось провалиться сквозь землю. Но эта только мечта, которой не суждено было сбыться.

Он замер перед ней и на его лице не отражалось ни одной положительной эмоции. Она так и видела, как он сделал глубокий вздох…

— Нет. Не кричи на меня. Я вижу, что ты зол. На меня нельзя кричать. Мне нельзя волноваться, — скороговоркой проговорила она. И отошла чуть в сторонку. Старалась не смотреть на него.

— Нет, ты выслушаешь меня. Именно в том тоне, в каком хочу я, — у него даже получилось спокойно это сказать. На удивление.

— Ты голоден?

— Нет.

— Я сделала твои любимые сэндвичи…

— Я не голоден!

— Ты пока поешь. Я пойду прогуляюсь по берегу, — она будто не слышала его. Поставила перед ним тарелку с бутербродами с перепелиными яйцами и жареными колбасками, и исчезла.

— Иди сюда! А-ну, иди сюда! Эва, я сказал иди сюда! — крикнул он ей вслед, но это было бесполезно, она проворно скрылась на террасе. — И я не голоден, — прошипел он и взял с тарелки сэндвич.

Она вышла, почти выбежала, на террасу и вдохнула влажный тёплый воздух. Не останавливаясь, быстро пошла по мощёной дорожке, ведущей к пирсу. Ветер взметнул подол её лёгкого белого сарафана. Она пошла ещё быстрее. Боялась, что он пойдёт следом. Она действительно боялась его. Сейчас она чётко различила эту эмоцию. Она боялась его крика, его гнева, который он собирался на неё излить. Она не была готова внимать всё это. Слишком сильно это было. Понимала, что от разговора не уйти, и её теперешняя попытка скрыться выглядит по меньшей мере глупо. Но может быть он всё-таки возьмёт себя в руки. И хотя бы не будет на неё орать. Да и берег долго не сможет её спасать. Прогулка будет короткой, потому что уже смеркалось. И гулять одной тоже не очень благодарное занятие.

Она сняла босоножки и пошла босиком, зарываясь ступнями в тёплый песок. Встала перед бушующим океаном. Пенистые волны накатывали на берег, вылизывая его. Она подошла ближе. Ноги утопали в вязкой мокрой прохладе песка цвета слоновой кости. Бурлящая вода захлёстывала, приливая и вновь отливая. Ветер рвал на ней платье, растрепал волосы. Она помогла ему, вытащив китайскую шпильку и позволить волосам совсем растрепаться. Но словно в противовес, на душе становилось спокойнее. Она десять раз прокрутила в голове разговор с Селестой. Её фразы, наполненный двойным смыслом, никак не давали Эве покоя.

Что-то не давало ей покоя…

Даже интонация, с которой Сел говорила. Потом она поняла что волнует её. От этого осознания стало жарко.

Ревность. Именно ревность она ощутила.

Что-то в выражении… В нескольких предложения, сказанных, казалось, обычным тоном. Но пара ярких ноток не укрылись от Эвы. Парочка ярких штрихов. Они очень выделялись и их нельзя было не заметить. Она уловила это. Прочитала между строк.

И это колючее чувство… Будто Селеста знает про него больше чем она сама. Будто между ними есть что-то… Какая то особая близость… Понимание…

Эва не хотела этого. Даже этого. Не хотела делить его с кем-то. И не важно, что она была уверена в отсутствии между ними интимных отношений. При мысли об этом она готова была упасть в обморок или забиться в истерике. Точно бы перебила всю посуду в доме. И ей бы не ограничилась. В доме было полно панорамных окон и стеклянных стен. Она отвергала эту мысль, потому что даже мысли вытерпеть не могла.