Пальмы в долине Иордана

Что заставляет меня так мучиться? В конце концов, это ведь не тюрьма. В Иерусалим ходит автобус. Можно в него сесть, забыть навеки первую любовь, сдать, наконец, оставшиеся злополучные экзамены и поступить на радость матери в университет… Нет, невозможно. Невозможно. Этого не может быть, чтобы я оказалась самой слабой, чтобы все могли, и только я сдалась! Каким-то образом это все разрешится, потому что представить себе, что таким будет каждый день моей жизни — так же нестерпимо, как и признаться, что я больше не в силах так жить. Каждый раз надо продержаться всего один конкретный выход на поле — лишь четыре часа, а там конец дня, конец недели, а потом что-нибудь обязательно случится и жизнь станет легче… Это все — только временно, потому что если знать, что это — навсегда, то этого не преодолеть. К тому же, я скоро окрепну, перестанет ломить спину, перестанут ныть руки. Наверное.

Неужели человечество, слетавшее на Луну, не могло придумать какую-нибудь механизацию беспощадного земледельческого труда? Разумеется, придумало — школьники!

В самое тяжкое время сбора урожая в Итав начинают прибывать автобусы с городскими школьниками. Конечно, они больше играют и изо всех сил пытаются отлынивать от непривычной повинности, но кибуцники, и я в их числе, стараются выжать из каждой порции детей все возможное.

Сегодня собирают баклажаны. Я стою у грузовика, проверяю, чтобы ящики были полными, и помогаю опорожнять их в кузов. Да здравствует детский труд, он спасает старших! Красивая девочка, ее зовут Шира, Поэзия, тащит ящик. Шира не только красивая, но и старательная, если у меня когда-нибудь будет дочка, я назову ее таким чудным именем. Остальные, поганцы, кидаются друг в друга плодами урожая!

— Немедленно прекратить! — кричу я, но они только смеются.

— Да брось ты, Сашка, — возникает как всегда ошивающийся поблизости Ури.

— Как брось! Это же наш труд, они портят наши овощи, это же денег стоит!

— Это на рынке стоит, — покусывает травинку Ури. — А здесь за весь грузовик, знаешь, сколько платят? — И он называет обидную сумму, в которую не хочется верить.

Не может быть, чтобы за муки всего сезона, за бессонные утра, за надорванную спину и угробленную на бицуа завит юность платили такие гроши!

— Разве с этого можно жить?

— А разве ты с этого живешь? — резонно спрашивает Ури.

Нет, конечно, Итав не живет на выручку со своего скудного урожая. Вот недавно начали разравнивать землю за столовой, там собираются построить для нас новые дома. Разве мы уже заслужили такое роскошное жилье? Все едят и пьют от пуза, получают наличные деньги, пусть немного, в городе я за пару дней зарабатывала бюджет целого месяца в Итаве, но там за все приходилось платить, а здесь это — на глупости, вроде жетонов для телефона-автомата, сигарет да жвачки. Девчонки еще покупают шампуни, кремы, тампоны, ребята иногда — пиво. Итавников приходится не только кормить, но и охранять, доставлять нам воду, ради нас генератор тарахтит днем и ночью… Все это, разумеется, не напрасно, мы, со своей стороны, “помогаем ЦАХАЛу охранять границу и не позволяем иорданской армии пересечь Иордан и сгруппировать свои войска на нашем берегу для массированной атаки на Израиль”. Каким точно образом, я из объяснений Ицика и прочих наших моше даянов так и не уяснила, но я не великий стратег, мне достаточно уразуметь, что моё пребывание в этой точке долины есть дело чрезвычайной национальной важности. Хотя я здесь не ради Родины, я здесь ради самой себя, ради Рони, ради всех остальных ребят. И назло маме.

— Сколько на нас тут тратят, нам за всю жизнь не заработать, — резюмирует Ури мою мысль.

— Рони, если плоды наших трудов так ничтожны, то зачем эта пытка ковыряния на полях? — вытряхиваю я свои сомнения в генеральной линии.

— Потому что кибуцники должны быть сельскохозяйственными рабочими и самостоятельно обрабатывать свои земли. А ты что хочешь, чтобы тебя здесь посадили и сказали: “Спасибо, дорогая Саша, что ты сюда пришла, пожалуйста, не тревожься, мы сами тебе все принесем”?

— А что, есть какая-то ценность в бессмысленных движениях? Арбайт махт фрай?

— Если бы все так рассуждали, то не было бы в Израиле вообще никакого сельского хозяйства!

— Ну на фиг оно тут нужно! Тут одна вода стоит дороже, чем все, что мы растим!

— Значит, надо придумать, что растить, что будет дороже! А пока будем учиться, привыкать, а главное — не быть паразитами!