Пальмы в снегу

Потом он переключился на статью о пяти миллионах немецких детей, оставшихся сиротами в 1945-м. Какой же далекой представлялась война! Он вспомнил письма отца, которые мать всегда читала вслух, а потом бережно прятала в карман юбки. Отец, живший на острове, описывал тревожные настроения в обществе – все боялись захвата со стороны Британии или Франции. Он писал, что в окружении губернатора встречаются сторонники нацистов, а в обществе – сторонники союзников. Было время, когда открыто продавались немецкие газеты с подстрочником на испанском. Гражданская война и война в Европе уже давно закончились, но, судя по тому, что теперь читал Килиан, политический конфликт в Африке не утих окончательно.

Одна из статей рассказывала о запрещении деятельности кенийского религиозного движения мау-мау и их лидера Йомо Кеньята, потому что они выступали за уменьшение влияния европейцев и возвращение к языческим корням. Килиан задумался. Изгнать европейцев из Африки? Но не они ли принесли цивилизацию в дикие земли? Не стала ли жизнь африканцев лучше? Подобные вопросы были выше его понимания. Все, что он знал о Черном континенте, ограничивалось рассказами старшего поколения, которое гордилось тем, что служило Богу и стране; ему сотни раз внушали, что работа в колониях подразумевает служение Господу и испанской нации. Испанцы в Африке свершают благое дело, не забывая набивать и свои карманы.

И все же Килиану было непонятно, как относиться к людям, совершенно не похожим на него самого. Единственный чернокожий, которого он пока что видел, работал в баре на корабле. При первой встрече Килиан беззастенчиво пялился на него, пытаясь найти существенные различия, помимо темной кожи и ослепительно-белых зубов, но так и не преуспел. А по прошествии дней стал воспринимать парня как просто «официанта Эладио».

Постепенно стало ясно, что услышанные им ранее истории были далеки от реальности. Отец с братом отзывались о местных жителях как о безликой массе «цветных», и только Хосе был исключением. Килиан вспомнил открытку с четырьмя полуобнаженными чернокожими женщинами, которую Антон прислал Хакобо. Приписка чернилами гласила: «Смотри, какие здесь женщины. Вот так они ходят по улицам». Килиану женщины показались привлекательными. Они носили «клоте», отрезы ткани, обернутые вокруг тела наподобие юбок, доходящих до щиколоток. Сверху же они были обнажены, и лишь носили ожерелья и тонкие браслеты. И у всех была разная грудь: высокая и упругая, маленькая, пышная… Изящные фигуры и красивые лица, полные губы и огромные глаза, а волосы заплетены в мелкие косички. Снимок был замечательный, хотя казался странным выбором для открытки. На открытках обычно изображаются памятники, городские достопримечательности и пейзажи, элегантно одетые люди. Но не обнаженные женщины… Для чего была сделала эта фотография? У Килиан тогда возникло странное ощущение, что женщин на карточке изучают, как необычных насекомых. Что он сам их так рассматривает. В журнале, который он сейчас держал в руках, тоже было много фотографий. На одной были изображены чернокожие мужчины, одетые по европейской моде, в костюмы и шляпы. Ничего особенного, в отличие от подписи: «На Рождество жители деревень и фермеры одеваются на заморский лад». Это звучало странно, потому что отец рассказывал, что местные жители на праздники надевают «наньге», нечто похожее на клоунский наряд, чтобы веселить людей. Килиан представлял аборигенов в масках и соломенных костюмах, но никак не в европейской одежде.

– Надеюсь, скоро мы сможем летать туда на самолете, – ворвался в его мысли голос Хакобо. – Я больше этого не вынесу.

– Если б ты столько не пил накануне, – улыбнулся Килиан, – возможно, морская болезнь так бы тебя не мучила.

– Тогда дни были бы длиннее и скучнее… А что Мануэль?

– Пошел в кино.

Хакобо решил составить брату компанию, убрал шляпу и взглянул на журнал.

– Есть там что-то интересное для меня?

Каждый день повторялось одно и то же. Килиан и Мануэль читали, пока Хакобо спал, потом Килиан рассказывал о прочитанном.

– Как раз собирался почитать про буби, ведь именно они изначально населяли остров, может, ты…

– Пустая трата времени! – перебил Хакобо. – Тебе не нужно знать язык буби для работы. Большинство местных говорит по-испански, а еще ты будешь постоянно вращаться среди нигерийских работников. Так что лучше поучи пиджин – вот он будет требоваться на каждом шагу[3].

На столе лежала потрепанная книжка в кожаном переплете, написанная священником из ордена сыновей Пренепорочного сердца Девы Марии, изданная в 1919 году. Надпись на обложке гласила: «Англо-африканский диалект, или “Ломаный английский”». Килиан пытался запомнить несколько фраз, но это было трудно, потому что он ни разу их не слышал. В самой книге каждое испанское слово имело перевод на африканский английский – пиджин или «пичи», как его называли испанцы, – и его транскрипция.

– Не понимаю, почему слово пишется так, а произносится – эдак. Это же лишняя работа.