Пальмы в снегу

– Думаю это те, кого усреднили, – улыбаясь продолжил Данила. – Ну вот, эта упрямая вещь статистика и выстроила прямую линию от рождения и до смерти. С временными физиологическими интервалами роста и увядания. Социальными: школа-институт-завод-дача-погост. У среднестатистического человека всего по одному. Одна работа. Одна жена.... А стоит этому среднестату сделать ход конём, поменять свой прямой как рельсы путь на дугообразную кривую синусоиду и в жизни его произойдут большие перемены. Потому что двигаясь по такой амплитуде человек попадает постоянно в другие условия и возможности, которые его ждут за каждым поворотом.

– Лишь бы эта дугообразная кривая не стала скользкой дорожкой! —уточнил Иван.

– Дорогу скользкой делают алкоголь, наркотики и некоторые «…измы».

– Онанизм например!

– Если выдрачивать себя по десять раз на дню! Но я о другом. Когда человек спонтанно или по воле сердца, но сам не зная почему, покупает билет и летит зимой в Магадан или едет в Ялту этим поступком он расширяет своё окно возможностей. Может он там, на зимнем пляже Ялты найдёт драгоценный камень?  Или в ледяном Магадане на рынке встретит свою будущую и главную любовь всей оставшейся жизни? Ну или поймёт своё истинное предназначение?

– А может и утонуть в зимнем море, куда полезет купаться в говно пьяный.

– Увы, но и так бывает. Тут одно правило нужно соблюдать – «следи за собой, будь осторожен!» Вот за что Цоя и люблю, так это за краткость мысли в простейшей и от того на сто процентов понятной рифме.

– А я всегда ржал над его прямолинейностью.

Если есть унитаз,

Должен быть

Сливной бачок

Если нету пива

То и банка

Не нужна

Вооот так! – пропел Левин.

– Как же хочется, прямо сейчас сесть на поезд и уехать вот от этого всего. И прежде всего от печали и тоски. Сколько же раз мне хотелось так и поступить? – ходя по комнате взад и вперёд, – делился с другом своими давними желаниями Данила.

– Так в чём проблема? Ну да, не отвечай, и так понятно. Работа, деньги, время и всё остальное из чего состоят наши дни…

В дверь позвонили. Иван пошёл открывать и через минуту в комнату вместе с ним зашёл Данилин университетский друг Олег. Однокурсницы дали ему ласковое прозвище Олег Милый. Видимо с женской  точки зрения он таковым и был. И действительно, его полноватые щёки, часто были покрыты детским румянцем. Данила, про себя, никогда не говоря ему об этом, называл Олега – пупсик. Просто повзрослевший пупсик со щетиной и перегаром.

– О, Данька! Как хорошо, что ты здесь! – сказал Милый, устало падая на диван. – Я тебе долг сейчас верну. – Олег достал из внутреннего кармана портмоне и отсчитав пять купюр протянул ему, – пятьсот баксов. Спасибо, ты меня тогда серьёзно выручил!

Год тому назад  Данила только начал работать директором большого музыкального магазина. Осенью, в Сокольниках проходила международная выставка Москва – Музыка, куда он и приехал для покупки инструментов. В павильоне стадионного звука случайно встретились с Олегом. После радостных обниманий и нескольких шотов Black label в баре, одногруппники отправились продолжать вечер в какой-то клуб на Садовой-Триумфальной, где в этот день проходил концерт Лаэртского.... И Данила и Олег были поклонниками весёлого поэтического дара этого исполнителя собственных песен.

Лаэртский буквально ворвался свежим, даже сносящим ветром в унылый штиль постсоветской говёной попсы. В Данилином детстве и старших классах выражение «Пионерская Зорька» – означало исключительно утреннюю и нудную радиопередачу для будущих комсомольцев. И вдруг, в конце 88 года ему подарили кассету, на которой карандашом было коряво выведено – «Пионерская Зорька». Песни, записанные на МК-60, поразили его с первого прослушивания. Во-первых, они были смешные. Во-вторых, былинный стиль повествования многих его стихов был абсолютно необычен и свеж, по сравнению с тем, какие шлягеры крутили по ЦТ. Ненормативная лексика в стихах использовалась не только уместно, но и придавала лёгкий богемный шарм его поэзии. Высокохудожественный скабрёзный цинизм, – Данила сам для себя придумал название для этого стиля песен. Из клуба где Данила и Олег шатаясь вышли в осеннюю московскую ночь. У подъезда стояли два пегих в яблоках коня. Девушка-конюх державшая их за уздцы предложила парням покататься. Последнее, что Данила запомнил этой ночью – бегущую следом за лошадьми их хозяйку требующую остановиться и лошадей, которых они пытались пустить галопом. Пока шла погоня, приятели сидя верхом, во всё горло орали песню про детей и коня -

На глазах у детей съели коня

Злые татары в шапках киргизских,

Средь сучьев из леса сиротливо стучит

По стволам деревянным птица тупая.

Имя ей дятл и стуки его

Заглушают рыдания детских глаз.

Дети хоронят останки коня,

Там лишь кишки и шкура его

Вот в эту весёлую, пьяную ночь, Олег и вымутил у Данилы на какое то очень важное  для него дело пятьсот долларов. С тех пор прошло более года и он уже и перестал рассчитывать на возврат долга. И тут такой подарок! Настроение моментально улучшилось!