Палочка для Рой

― Мой сын никогда не станет прежним, мисс Эберт, — сказала она. — Но вы частично вернули его мне. Я буду вам вовеки признательна.

― Я не сделала ничего такого, чего не сделал бы кто-то иной, — возразила я. — Подумай они об этом.

― Значит, вы мыслите не так, как остальные, да?

― Вот почему хорошо, когда посторонние привносят новые способы мышления, — сказала я. — Я может и вижу вещи не так, как вы, но это не означает, что я не смогу чему-то у вас научиться.

Она имела в виду, что я думаю не так, как другие маглорожденные. Происходило это потому, что система поощряла мысленный конформизм. Возьмите детей впечатлительного возраста, ослепите их магией, и затем держите их вдали от их магловских жизней. Иные секты хуже справлялись с работой по индоктринации.

― Я даю вам разрешение.

* * *

― Приклеивающие чары — это жульничество какое-то, — проворчал Сириус.

― Мне казалось, что жульничество было самым важным в ваших делах, — ответила я. — И мы не нашли никакой информации о том, что такие чары вызовут хоть какие-то проблемы с заклинанием.

Вид у Гермионы был самодовольный.

Приклеивающие чары были её идеей, так же, как и само исследование. Мы посылали Сириуса, чтобы он принёс нам книг, и просмотрели всё, что он разрешил, в библиотеке Блэков.

Все мы только что закончили пристраивать небольшой лист к внутренней стороне щеки, и моя уже онемела.

― Следующие три дня будут нелёгкими, — в третий раз повторил нам Сириус.

― Лист ядовит, — отозвалась Гермиона. — Я знаю.

Сириус улыбнулся, и улыбка эта была неприятной.

― Ты даже не представляешь.

В лице его было нечто странное. Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что происходит — лицо выглядело так, словно нечто двигалось там под кожей.

Был ли этот Сириус настоящим, или его заменили кем-то под Оборотным зельем?

Я открыла рот, чтобы заговорить, но мир, казалось, завращался вокруг своей оси. Я ощутила, что соскальзываю на пол, и ощущала, как бьется сердце в груди.

Остальные выглядели не лучше.

Гермиона тоже упала, Невилл и Гарри, кажется, справлялись немного лучше, вероятно из-за того, что их размеры и вес были больше.

― Я же упоминал, что яд является галлюциногеном, правда? — спросил Сириус.

Он наклонился надо мной, и голова его раздулась, как воздушный шарик.

Ещё хуже, мое зрение при помощи насекомых тоже оказалось искажено. Я видела его тысячей разных глаз, словно в калейдоскопе.

Мир вокруг меня расширялся и сжимался, и мне пришлось прилагать усилия, чтобы оставаться в сознании. Сириус предупреждал, что процесс будет неприятным; я отмела в сторону его беспокойство.

Наверное, не следовало этого делать.

Я видела насекомых, выползающих из стен. Я не контролировала их и не ощущала чувствами моих насекомых.

Я видела, как они ползают по всем моим друзьям и слышала жующие звуки, когда эти насекомые быстро пожирали их.

Всё, что я могла делать — смотреть, и в этот момент я осознала, что осталась одна.

Почему моё лицо нависало над чашей унитаза?

Ой.

Мышцы живота снова напряглись, пока тело пыталось избавиться от яда, всё ещё текущего по моим венам.

― Выпей это, — посоветовал Сириус. — Поможет избавиться от части повреждений твоим органам, без разрушения самого листа.

Я взяла то, что он предложил, флакон, и выпила его, даже не проверив, яд там внутри или нет.

Содержимое было прохладным, и мне стало лучше в то же мгновение.

― Ну разве я не молодец, что я настоял на обучении только вас четверых? — спросил он.

Я слабо кивнула. Живот снова напрягся, и мне оставалось надеяться, что я смогу удержать в себе хотя бы часть зелья.

― Сколько прошло времени? — спросила я.

― Пятнадцать минут, — ответил Сириус. Ухмыльнулся. — Ещё всего лишь три дня, и всё будет нормально.

Я устало показала ему палец, когда Сириус покидал кабинку, направляясь в ванную рядом, откуда доносились звуки рвоты Гермионы.

И он проделал всё это самостоятельно, без надзора? Ради Ремуса?

Как, чёрт побери, они ухитрились сохранить всё это в тайне, когда находились в Хогвартсе?

По словам Сириуса, им потребовалось почти три года, чтобы разобраться, как сделать всё самостоятельно. Возможно, они использовали Визжащую Хижину.

Срезали ли они углы, когда придумывали процедуру, или там были вещи, о которых они не знали, вещи, которые облегчали всё?

Почему-то я не могла себе представить, как МакГонагалл занимается всем этим.

Я, должно быть, отключилась, потому что очнулась с головой на крышке унитаза. Мутным взглядом посмотрела на Сириуса.

― Тебе, вероятно, приходится хуже, потому что ты такая мелкая, — сказал он. — Мы были пятикурсниками, когда взялись за это дело. Сколько ты весишь?

― Тридцать килограмм? — пробормотала я.

― Мы тогда весили вдвое больше, — ответил Сириус. Он больше не ухмылялся. — Если хочешь прекратить, можно...

Я покачала головой.

― Пока этот ущерб не из разряда постоянного, меня он не волнует.

Он пристально смотрел на меня мгновение, затем кивнул.

― Давай, поднимем тебя и отведём в спальню. Я разместил на полу спальные мешки; не хочу, чтобы кто-то из вас свалился с кровати. Из личного опыта могу сказать, что это совсем не весело.