Паломино

– По-моему, они правы, крошка, – ободряюще сказал Билл. – Когда у человека тяжелые переживания, ему трудно работать. – Билл на мгновение умолк, а затем заговорил снова: – Я в этом убедился много лет назад, когда умерла моя жена. Я-то думал, что смогу и дальше выполнять свои обязанности на ранчо, где я тогда работал. Но через неделю хозяин сказал: «Билл, мальчик мой, вот тебе месячное жалованье, поезжай к своим. Вернешься, когда деньги у тебя кончатся». И знаешь, Сэм, я страшно разозлился на него, решил, что он таким образом дает мне расчет, но потом убедился в его правоте. Я поехал к сестре – она живет неподалеку от Феникса, – пробыл у нее примерно полтора месяца, и когда вернулся, то был прежним. Ни мужчина, ни женщина не могут работать как заведенные. Порой им надо дать возможность погоревать.

Билл не признался Саманте в том, что двадцать пять лет спустя, работая на ранчо «Лорд», он взял трехмесячный отпуск – когда в самом начале вьетнамской войны убили его сына. Три месяца он был сам не свой, почти не мог говорить. Кэролайн выходила его: она выслушивала Билла, сочувствовала ему и наконец разыскала его в баре в Туксоне и привезла домой. Кэролайн заявила, что на ранчо работы невпроворот, так что хватит расслабляться. Она рявкнула на него, как сержант, и навалила на Билла столько дел, что он чуть не помер. Кэролайн орала, вопила, ругалась, силой заставляла Билла работать, и однажды они чуть было не подрались на лугу. Они соскочили с лошадей, и Кэролайн бросилась на Билла, а он сбил ее с ног, и тут вдруг она рассмеялась… И заливалась хохотом, пока слезы не хлынули у нее из глаз ручьями. А Билл… Билл тоже хохотал до упаду, потом склонился над Кэролайн, чтобы помочь ей подняться на ноги, и… впервые поцеловал ее.

Это случилось восемнадцать лет назад, и ни одну женщину Билл не любил так, как ее. Только за нее он так переживал, только о ней так мечтал, только ее так хотел, только с ней так весело смеялся, так прекрасно работал и строил планы на будущее. Билл уважал Кэролайн больше, чем любого мужчину. Но она и была необыкновенной женщиной. Такую женщину, как Кэролайн Лорд, днем с огнем было не сыскать. Она была умная, веселая, симпатичная, добрая, чуткая, потрясающая. Для Билла оставалось загадкой, что она нашла в нем, в обыкновенном работяге. Однако Кэролайн с самого начала твердо знала, что ей нужно, и не раскаивалась в принятом решении. Вот уже двадцать лет она была его тайной подругой. И если бы Билл разрешил, давно перестала бы делать секрет из их отношений. Но Билл прямо-таки со священным трепетом относился к тому, что Кэролайн – хозяйка ранчо, поэтому окружающие хоть и догадывались об их отношениях, тем не менее никто не знал наверняка, что они любовники; достоверно было известно только об их дружбе. Даже Саманта не была уверена, что между ними есть что-то большее. Разумеется, они с Барбарой подозревали и частенько посмеивались, но на самом деле толком ничего не знали.

– А как поживает Кэролайн, Билл? – Саманта взглянула на него с теплой улыбкой и заметила, что в глазах Билла появился какой-то особенный блеск.

– Как всегда, не дает никому спуску. Она крепче всех на ранчо.

И старше. Кэролайн была на три года старше Билла. Когда Кэролайн было двадцать, она считалась самой блестящей и элегантной женщиной Голливуда: муж ее был одним из крупнейших режиссеров того времени. В Голливуде до сих пор рассказывали легенды о вечеринках, которые они устраивали, а к их дому, построенному на пригорке, все еще водили экскурсантов. Дом часто переходил из рук в руки, но по-прежнему считался местной достопримечательностью, непревзойденным памятником минувшей эпохи. Однако в тридцать два года Кэролайн Лорд овдовела, и после этого в Голливуде все ей стало немило. Она прожила там еще несколько лет, но ей было тоскливо и одиноко, поэтому однажды она вдруг исчезла. Без объяснений. Кэролайн провела год в Европе, а потом – шесть месяцев в Нью-Йорке. Однако она еще целый год не могла понять, что же ей на самом деле нужно, и наконец, проехав несколько часов подряд одна в своем белом автомобиле «Линкольн Континенталь», она вдруг осознала, где ей хочется жить. В сельской местности, на природе, вдали от льющегося рекой шампанского, вечеринок и всяких выкрутасов. После смерти мужа все это потеряло для нее смысл. Все было кончено. Она почувствовала, что готова к другому: к совершенно новой жизни, новым приключениям… И весной, осмотрев все дома и земельные участки, продававшиеся в радиусе двухсот миль от Лос-Анджелеса, Кэролайн приобрела это ранчо.