Паломино

Харви приходил к Сэм раз или два в неделю, Чарли частенько забегал в обеденный перерыв, Генри Джонс-Адамс тоже успел зайти к ней пару раз и принес коробку вкуснейших шоколадных конфет фирмы «Годива», а его друг прислал Сэм роскошную пижаму из Бергдорфа – Сэм теперь особенно хотелось побыстрее избавиться от неуклюжего корсета и примерить обновку. А Джорджи, французский пудель, прислал ей открытку с пожеланием скорейшего выздоровления и книгу.

Однако через неделю к Сэм пришли посетители, после прихода которых все полетело в тартарары. Несмотря на протесты Сэм, из Атланты приехала ее мать; она явилась в сопровождении мужа и сделала все возможное, чтобы перебудоражить всю больницу. Мать битый час уговаривала Саманту подать в суд на агентство: дескать, если бы не эти дурацкие съемки, Сэм не поехала бы в командировку. Мать не уставала твердить, что Саманте дали явно рискованное задание, а ее босс – маньяк, которому совершенно наплевать на то, что Сэм теперь лежит пластом и не в состоянии пошевелиться. Все это так взбесило Саманту, что она попросила мамашу уйти, но потом все же смягчилась, поскольку мать залилась слезами и принялась восклицать, что Сэм – неблагодарная дочь, садистка, которая хочет разбить материнское сердце. В общем, это свидание измучило Саманту, она лежала белая как полотно и ее била нервная дрожь. Однако все это были еще цветочки по сравнению с тем, что мать и Джордж устроили ей на следующий день. Как и накануне, они вошли в палату Сэм с похоронным выражением лица. Было ясно, что мать много плакала. И, усевшись рядом с койкой, она снова зарыдала.

– Боже мой, мама, что случилось? – При виде родных Сэм сразу разнервничалась, а ведь она и без того была расстроена.

Утром Саманта позвонила Кэролайн Лорд и, справившись о здоровье Билла, узнала, что у него был еще один сердечный приступ, на сей раз более серьезный. Прикованная к постели в больнице Ленокс-Хилл, Саманта ничем не могла помочь Каро и почувствовала себя загнанной в угол. Каро же, в свою очередь, страшно волновалась, поскольку уже знала о несчастье, постигшем Сэм. Сэм не хотела ей ничего говорить, считая, что Каро и без того приходится нелегко, однако Чарли, вероятно, успел сообщить Кэролайн о несчастном случае. Каро места себе не находила от беспокойства. Как все заядлые лошадники, она, разумеется, хорошо представляла себе, с какими опасностями сопряжена верховая езда, однако история, приключившаяся с Самантой, все равно повергла ее в состояние шока. Кэролайн заставила Сэм пообещать, что она позвонит еще раз. И добавила, что, если Сэм этого не сделает, она позвонит сама, как только сможет хоть на минутку отойти от Билла.

Однако мысли о тете Каро вылетели из головы Саманты, едва лишь Сэм увидела мать, которая была одета, по своему обыкновению, крайне элегантно: в голубой льняной костюм и белую шелковую блузку. На ногах у нее были хорошенькие туфли-«лодочки», на шее – три нитки жемчуга, в ушах – жемчужные серьги. Хотя этой маленькой, пухленькой женщине уже перевалило за шестьдесят, волосы у нее были такие же роскошные, как у Саманты. Теперь они, правда, стали белыми, словно снег, но раньше имели тот же золотистый оттенок, что и локоны Сэм. Отчим Саманты был высоким, красивым мужчиной, который больше походил не на врача, а на капитана морского корабля. Грудь колесом, вид цветущий, львиная грива седых волос…

– О, Саманта… – причитала мать, бессильно рухнув на стул.

Муж держал ее за руку.

– Да скажите, ради бога, что случилось? – В душу Саманты внезапно закралось странное подозрение… как будто с ней вот-вот случится – или уже случилось? – что-то ужасное…

– Ох, Саманта…

– Господи!

Если б она могла, то завопила бы что есть мочи или даже стукнула бы по кровати ногой. Но после того, как ее тело одели в корсет, напоминавший бетонный мешок, ноги затекли и помертвели. Медсестры, правда, уверяли Саманту, что это обычное ощущение, когда человек лежит в корсете, и Сэм их объяснение успокоило. А то ведь вначале она боялась, что ноги у нее отнялись.

– Ну так в чем дело, а? – Она смотрела на них раздраженно и враждебно. Сэм не могла дождаться, когда же они вернутся к себе домой. – Не тяните, рассказывайте!

Но мать только еще громче зарыдала. Первый шаг решился сделать отчим.

– Саманта, сегодня утром нам наконец удалось побеседовать с твоим врачом.

– С которым? У меня их четверо.

Подозрительно глядя на мать и отчима, Сэм понимала, что ведет себя как колючий, невоспитанный подросток. Однако ей страстно хотелось, чтобы они ушли и оставили ее в покое.

Но отчим привык доводить начатое дело до конца.

– Вообще-то мы поговорили с двумя врачами: с доктором Вонгом и доктором Джозефсом. Они побеседовали с нами весьма обстоятельно и были очень добры.

Джордж посмотрел на Саманту с явной жалостью, а мать бросила горестный взгляд на него, после чего она снова всхлипнула, а он собрался продолжить свою речь.

– Они сказали вам что-то такое, из-за чего стоит биться в истерике? Может быть, вы меня тоже в это посвятите? – Сэм с досадой покосилась на мать и снова подняла глаза на Джорджа.