Паломничество Ланселота

Уже стемнело. Взошла луна. По небу летели быстрые облака. Одно облако было ярче других освещено луною, оно казалось светящимся изнутри. Вдруг оно стало опускаться над Иерусалимом, постояло над ним, потом поплыло к Кедрону, и здесь опустилось на воду. Илия и Энох по воде прошли к облаку и скрылись в нем. Облако снова поднялось в небо и умчалось на восток. Пораженные люди долго стояли неподвижно, устремив глаза в небо. Первыми опомнились священники.

— Не успевшие принять святого крещения, покайтесь и креститесь! — воскликнул один из них. — Пророки воскресли и восхищены на небо во второй раз. Время на исходе!

— Скорее, Жерар, скорее! Ты можешь не успеть! Скажи, ты веруешь в Иисуса Христа? Ты веришь Его пророкам Илие и Эноху?

— Еще бы не верить, когда я их видел своими глазами и слышал своими ушами!

— Так идем скорее к отцу Алексею, он тебя сейчас же окрестит!

Инга и Ванда ухватили его за обе руки и потащили к берегу.

— Да стойте вы все, сумасшедшие девчонки, — попытался остановить их Жерар. — Я же не готов!

— Готов, готов! — заверил его Пятик—Петр, подталкивая в спину. — Попроси, чтобы тебя Павлом нарекли!

— Не знаю почему, но чувствую, ты прав — надо идти, — сказал Жерар. — Веди, братишка!

Скоро людей на обоих берегах Кедрона почти не осталось, и только священники продолжали поджидать "работников последнего часа", чтобы успеть крестить и запаздывающих.

— А наш Ланс успеет ли креститься? — спросила Павла—Жерара Инга—Иоанна.

— Пятик, поспешим к Башне, — сказал Жерар. — Мы должны его встретить хотя бы внизу, если наверх не проберемся.

— Я с вами! — воскликнула Дженни.

— Ну, дорогая, а как же христианское послушание? — спросила Ванда—Варвара. — Тебе жених велел ждать его здесь — изволь ждать!

И Дженни послушно села у моста ждать их возвращения.

ГЛАВА 19

Всего несколько часов тому назад Жерар первым прошел через оранжевый финиш. Теперь Ланселот поднимался наверх один. Траса становилась все уже и уже, и для того, чтобы избегнуть нападений со стороны зрителей, он прижимался к наружному ограждению. Спасибо Жерару: руки его отдохнули и раны поджили почти за целый день отдыха — Жерар только перед самым финишем оставил спинку коляски и пошел вперед один.

Ланселот поднимался к своему финишу и знал, что идет первым, но радости в нем не было. Ланселот не раз благодарил судьбу за то, что события с самого начала его паломничества в Иерусалим шли такой напряженной чередой, что почти не оставляли ему времени на размышления, но даже когда были спокойные моменты в его паломничестве, он и сам не хотел думать о том новом, неожиданном и страшном, что он узнал о Мессии во время своих странствий. То же самое было и во время движения "Веселого катафалка" наверх. Но вот теперь он остался один, и никуда ему было не укрыться от воспоминаний и размышлений. Да еще разговор с Жераром, заставившим его еще раз мысленно пройти весь путь от островка в Тронхейме—фьорде до Вавилонской Башни в Иерусалиме.

Он бы рад вообще уйти с трассы, но не мог подвести тех, кто ему доверился: четверо его друзей поставили на него все, что у них было, и он просто обязан был прийти первым.

Ему повезло и не повезло: как только стемнело, начался шторм, и ветром сдуло почти всех зрителей с балконов. Только самые упорные, укутавшись в плащи, следили за его подъемом. Если они что—нибудь и кричали ему, Ланселот их криков не слышал за гулом ветра.

Ветер дул с юга. Когда Ланселот выходил на восточную сторону Башни, коляску сносило к наружному ограждению, а когда шел по южной стороне Башни, ему приходилось пробираться под самыми балконами, прижимаясь к черной стене. Но как только он выходил на западную сторону, южный ветер, дувший наискось в спину, вновь отбрасывал коляску к наружному барьеру. Здесь на фонарях висели распятые участники уже теперешних гонок, некоторые из них были привязаны к перекладинам фонарей только вчера, и многие из них были еще живы. Почему—то они встречали его злобными выкриками, плевали в него с высоты и проклинали. За что, почему? В ярком свете фонарей он видел на них желтые, зеленые и даже синие куртки — уж им—то он соперником не был, и все—таки они его ненавидели. Он старался поскорее выбраться на северную сторону: уж лучше получить камнем по голове, чем слушать проклятья умирающих.