Паломничество Ланселота

— Ну что, ведьмы и ведьмаки, гадалки и прорицатели, паразитки и дармоеды? Есть у кого—нибудь из вас что сказать по существу или будете мне голову морочить? Ну что молчите? Вот ты там, под красным колпаком, ты говорил, что у тебя открылся третий глаз. Углядел ты им хоть одного моего врага?

— Нет, мой Мессия. Но я следил всеми… тремями… троимя… троими…

— Ты хочешь сказать, что у меня нет врагов?

— Они есть, Мессия, но обнаружить их невозможно — они скрыты под покровом Того, Кого мы не называем.

— Вот велю ослепить тебя на все три глаза… Ну, продвинутые, двигайте отсюда! Пошла вон, эзотерическая сволочь! А ты, Памфилия, останься…

Экстрасенсы, маги, колдуньи, прорицатели и ведьмаки бросились к дверям, толпясь, отпихивая друг друга и толкаясь, чтобы выскочить за дверь прежде других. В дверях застряли, но потом кое—как разобрались.

За столом заседаний осталась лишь древняя старуха в черной мантии с капюшоном, опущенным на лицо.

Мессия подошел к распахнутой двери и ударил по ней ногой. Дверь с грохотом затворилась. Он повернулся к старухе.

— Ну, прорицательница, а от тебя я дождусь сегодня чего—нибудь путного?

— Ничего, кроме ответов на любые твои вопросы, Мессия. И отвечать тебе буду не я.

— А кто же?

— Не кто, а что — зеркало пророчицы Шалот. Точнее, осколок ее волшебного зеркала, ведь оно было разбито еще в древности.

Прорицательница достала из—под мантии резную шкатулку из темного дерева, поставила ее на стол и откинула крышку. Из шкатулки она извлекла некий предмет, завернутый в красный бархат, развернула его и показала Мессии небольшое зеркало в виде ромба, оправленное в раму из резной слоновой кости.

— Любопытно. Мы можем приступить?

— Еще нет. Мне нужна большая карта мира.

— Вон она висит на стене.

— Нужно расстелить ее на столе.

— Сейчас прикажу.

— Нет, Мессия! — Старуха предостерегающе подняла сухую руку, похожую на птичью лапу. — Зеркало уже открыто, и никто не должен входить сюда, иначе оно начнет настраиваться на постороннее лицо. Только мы с тобой можем находиться с ним рядом, поскольку я — не в счет: я уже давно не задаю вопросов даже мысленно. Ты сам сними карту со стены и расстели на столе.

— Памфилия! Ты в самом деле хочешь, чтобы я тебе прислуживал? Ты не забываешься, старушка?

— Прикажешь меня казнить после сеанса, только и всего, — пожала острыми плеча ми Памфилия. — Если будешь недоволен его результатами.

— Ну смотри у меня…

Мессия сорвал со стены большую карту мира и расстелил ее на столе. Памфилия разгладила карту, а затем взяла зеркало в обе руки, пристально уставилась в него и начала шептать сухими губами заклинания. Мессия смотрел на нее, чуть иронически улыбаясь одной стороной рта, но смотрел с интересом.

— Готово. Теперь подойди ко мне, встань рядом и задай зеркалу вопрос, на который хочешь получить ответ.

— Я хочу знать, много ли у меня врагов?

— Для ответа на этот вопрос не требуется ни зеркала, ни пророческого дара. На него я тебе и так отвечу — у тебя очень много врагов, Мессия. Задай более конкретный вопрос.

— Кто желает моей гибели?

— Это уже лучше. Повтори вопрос, глядя прямо в зеркало.

— Что за оптические фокусы, Памфилия? Эти лица в зеркале так и мелькают, ни одного невозможно разглядеть!

— Это ответ на твой вопрос, Мессия. Все эти люди, которых показывает зеркало, хотят твоей смерти.

— Кто из этих людей способен меня убить? Что за чушь — опять сплошной поток лиц!

— Зеркало правдиво отвечает, что при известном стечении обстоятельств все эти люди способны тебя убить, поскольку ты, мой Мессия, все—таки смертный человек.

— Пока — смертный. Дурацкое гаданье! Твое зеркало будто играет со мной в загадки—отгадки.

— Что поделаешь, Мессия, это старая школа волшебства. Попробуй сузить и уточнить свой вопрос.

— Пусть зеркало покажет мне человека, который сможет меня убить.

Поверхность зеркала осталась чистой, в ней отразился только белый потолок зала заседаний.

— Ну вот тебе и ответ, Мессия: никто из людей тебя убить не сможет. Ответ даже лучше, чем тот, который когда—то получил Макбет; ему ведьмы сказали, что его не сможет убить рожденный женщиной, а убит он был тем, кого вынули из рассеченного чрева матери.

— А ну—ка, зеркальце колдуньи Шалот, покажи мне лицо того, кого я буду видеть в миг моего ухода из этой земной жизни! Держись, старушка! Сейчас мы наверняка увидим лицо моего Властителя, а для тебя это зрелище трудно выносимое, хоть ты у нас и продвинутая.

Но Мессия ошибся, зеркало не показало им страшный лик Сатаны. Вместо этого поверхность его затуманилась, а затем пошла волнами золотистой зелени. Нежный зеленый туман этот приблизился и превратился в зеленеющие первой листвой верхушки леса; по лесу вилась тропинка, а по тропинке двигались трое — безногий инвалид в коляске, статная рыжеволосая девушка с венком на голове и маленький серый ослик. Девушка и инвалид беззвучно о чем—то беседовали и смеялись. Потом осталось только радостное лицо белокурого инвалида.

— Это лицо я увижу в миг моей смерти? — изумился Мессия. — Зеркало Шалот лгать не умеет.