Паломничество Ланселота

Темная туча на горизонте превратила нижнюю половину переднего стекла рубки в зеркало, и если бы Ланселот хотел, он разглядел бы в стекле отражение широкоплечего парня с вьющимися волосами цвета соломы и небольшой кудрявой бородкой. Он увидел бы мужественное лицо выразительной лепки с горбатым тонким носом и серо—голубыми широко расставленными глазами, типичное для норвежца. Но как раз собственная внешность Ланселота совсем не интересовала: он глядел на тучи, клубящиеся на горизонте, и пытался прикинуть, с какой скоростью надвигается шторм.

Вот и первая ловушка. Ланселот надел брезентовые рукавицы, ухватился за торчавший из воды рельс, подтянул к нему катамаран, закрепил его и начал вытягивать проволоку. Она вся обросла морскими желудями, и без рукавиц он бы в кровь разодрал о них руки, прежде чем добрался до кольца, к которому была за четыре угла подвешена квадратная сетка. Как ни странно, улов оказался хорошим: видно, креветки, облепившие приманку — большой кусок трески, еще не уразумели, что шторм надвигается и пора им спасаться бегством, уходить на дно и прятаться среди камней, а не набивать брюшки. Ланселот выгреб сачком улов и ссыпал его в пластиковый контейнер, сразу заполнив его почти на четверть. На корме у него стоял деревянный ящик с камнями: он опустил в ловушку булыжник и отправил ее обратно на дно.

Так, продвигаясь от островка к островку, Ланселот шел к выходу из фьорда, попутно поднимая и осматривая ловушки. Во всех оказались креветки, четыре пятикилограммовых ящика скоро наполнились доверху, и он был рад, что вовремя выбрался из дома.

Когда Ланселот подошел к маяку, норд—вестовая волна поднималась вровень с кромкой бортов. Он еще издали увидел, что одну из новых ловушек сорвало и мотает по волнам. Выловив все ловушки, кроме одной — ее все—таки сорвало и унесло в море, он побросал их в трюм. Все они оказались пустыми. Теперь можно было возвращаться во фьорд и идти к дому. Натруженная спина ныла от боли и просила покоя, а одежда промокла от воды и пота.

Он шел в глубь фьорда и раздумывал, что же ему делать дальше: отвезти на удивление хороший улов сразу в Тронхейм или идти домой, загрузить креветки в морозильную камеру, а самому переодеться и лечь наконец в постель? Но свежие креветки стоят дороже замороженных, а Ланселоту нужны были деньги, и он решил идти в Тронхейм. Но прежде он спустился в каюту по короткому пологому трапу.

В тесной каюте было три койки, две по бокам и одна, самая широкая, напротив входа, а посередине оставалось место только для его коляски. На широкой койке он иногда отдыхал сам, две боковые когда—то занимали его родители, а теперь на них лежали фонари, кой—какой инструмент и рыболовная снасть.

Ланселот умел отдыхать: для краткого восстановительного отдыха надо было полностью расслабиться, но ни в коем случае не позволять себе заснуть. Он только снял промокшую куртку и перекинул тело на койку. Через четверть часа он поднялся и снова пересел с койки в коляску. Теперь он мог плыть дальше.

Центр питания в приморском городе, естественно, находился недалеко от берега, и Ланселот отправился туда с причала прямо в коляске. Он рассчитывал, что договорится о сдаче улова, а потом рабочие Центра поедут за ним на причал в грузовом мобиле и заберут ящики с уловом, как это обычно и происходило.

Чиновник, всегда принимавший у него весь его улов и особенно охотно бравший креветки, встретил его радушно:

— А, Ларс Кристенсен! Что привезли на этот раз? — спросил он, выходя из пластиковой кабинки. Чиновник знал, кто из его клиентов предпочитает общение, не разделенное звукопроницаемой гигиенической перегородкой.

— Я привез креветки. Четыре ящика свежих креветок.

— А вы уже знаете, что расценки на них понижены?

— Ничего об этом не слышал. И какова теперь цена?

— Две планеты за центнер креветок.

— В десять раз меньше, чем было неделю назад!

— Да. Это в связи с появлением нового продукта — сухопутных креветок. Их доставляют с юга Европы.

— Но за такие деньги никто не станет сдавать креветки!

— Вы забываете, Кристенсен, что далеко не у всех ловцов креветок есть судно и сети: это вы легко можете переключиться на рыбу, но у того, кто ловит креветок с берега, выбора нет. А еще в нашем фьорде есть люди, для которых добыча креветок — единственный официальный заработок. Не станут сдавать — перейдут в разряд безработных со всеми вытекающими отсюда последствиями вплоть до направления на раннюю эвтаназию. Эти рыбаки, в отличие от вас, Ларс Кристенсен, не могут сдать свой улов перекупщикам, продать на рынке или завести постоянных частных покупателей в городе.

— Спасибо за подсказку, я поехал на рынок!

— Я вам ничего не подсказывал, я только честно обрисовал положение.

— И все равно, большое спасибо.

— Так вы что, сегодня совсем ничего не будете сдавать?

— За такие деньги?

— Я знаю, как тяжело вам достаются ваши креветки, Ларс Кристенсен, и я уважаю ваш труд. Но на вашем месте я бы все—таки сдал часть улова.

— Нет! Вот пойдет лосось, потом треска — буду сдавать рыбу.