Пальцем в небо

На всякий случай бросив взгляд на окна квартиры Щербакова и только сейчас увидев, что света в них нет, я еще больше уверилась, что вышедший из подъезда тип и есть нужный мне Виктор Геннадьевич Щербаков, и, торопливо завершив разговор с клиентом, отключила телефон.

Во всем облике того, за кем я начала сейчас слежку, в его жестах, движениях, даже в походке чувствовалась нарочитая небрежность. К тому же с первого взгляда было понятно, что работать Щербаков не только не любит, но и не собирается. И что ему плевать на тех, кто, скажем, прибирает во дворе под его окнами, — только что он бросил смятую пачку из-под сигарет на землю посреди тротуара, не дойдя до урны двух шагов. Этот тип жил одним днем и так, как получалось. Естественно, что будущего у него попросту не могло быть. Возможно, личное осознание этого и толкнуло его на такой поступок, как кража, тем более что теперь, уже попав в зависимость от наркотиков, терять ему все равно было нечего. Камера его не страшила.

Глава 3

«Интересно, куда это он поволок видеомагнитофон? — задалась я вопросом, увидев, что из частного дома своих родителей Щербаков вышел не с пустыми руками. Причем вышел лишь после того, как сами родители удалились по делам и дом остался без присмотра. — Может, хочет отдать его в ремонт? — возникло было предположение у меня, наивной, но тут же исчезло, так как Виктор совершенно не походил на заботливого сыночка. — Тогда куда же?»

Номер автобуса, в который Щербаков влез, открыл мне глаза — он вез его на рынок, следовательно, хотел продать. Я надавила на педаль газа и поехала за автобусом, решив проверить свое подозрение. Если все в самом деле окажется так, как я подумала, то можно будет оставить Щербакова в покое и переключиться на других подозреваемых, потому что, имея на руках крупную сумму денег, парень вряд ли бы стал тащить из дома что-то на продажу. А раз у него сейчас не хватает средств на наркотики, значит, он не крал деньги Апроянца. Такая вот простая арифметика.

Всю дорогу следуя за автобусом, я наконец при подъезде к рынку обогнала его, припарковала свою «девяточку» на тротуаре и, покинув ее, направилась к остановке. Я была почти уверена, что Виктор сейчас выйдет и направится к рядам торгашей. И я не обманулась: подозреваемый в самом деле выпрыгнул из автобуса и, нервно посматривая по сторонам, поплелся туда, где торговали аппаратурой. Я последовала за Щербаковым.

Мы прошли мимо ларьков с продуктами, растолкали всех в ряду, где торговали дешевыми сигаретами, и остановились возле мужичка, выставившего рядом с предлагаемым товаром табличку с надписью: «Куплю любую аппаратуру на запчасти». По всей видимости, дядька ковал себе денежки ремонтом телевизоров и магнитофонов.

— Слышь, браток, ты это примешь? — довольно громко спросил у торгаша Щербаков и поставил на прилавок свое добро. — Он не сломанный, новый совсем.

— Новый? — прищурившись, как хитрый лис, переспросил мужчина и сразу полез вскрывать коробку видика. — Сейчас посмотрим.

— Да что смотреть, говорю же новый, — занервничал Виктор, которому, по всей видимости, хотелось поскорее со всем этим покончить.

— Да? А что же тогда ты его продаешь? — усмехнулся в ответ торгаш и подкрутил свои длинные, торчащие в стороны усы.

— Надо и продаю, — надулся Щербаков. — Говори, сколько дашь?

— Ну, может, рублей триста-четыреста, — продолжая копошиться в содержимом коробки и не глядя на Щербакова, ответил торгаш.

— Сколько? Триста? — удивленно воскликнул Виктор. — Да ты что, офонарел? Он же совсем новый. Ему и полгода еще нет.

— Ну и что, мне же его не смотреть, — сразу же отозвался торгаш. — А на запчасти я дороже не принимаю. Не хочешь, можешь поискать другого покупателя, хотя вряд ли кто дороже примет.

— Черт! — гневно выругался Щербаков, но отходить от ларька и забирать свой видик все же не спешил. — Ну, может, хоть пятьсот дашь? — пару минут поразмыслив, попробовал предложить он. — Новый же он, честно.

— Нет, четыреста, — стоял на своем мужик. — Больше не могу, у меня тоже свои расценки.

— Да ты пойми, мне деньги срочно нужны, — стал давить на жалость Щербаков. — Иначе я бы его не стал продавать. А ты хорошую вещь за гроши получить хочешь. Он в магазине как минимум три тысячи стоит.

— Ну вот в магазин и неси тогда. А я последний раз говорю — четыреста. Или иди дальше, не мешай работать, — твердо произнес торгаш и отвернулся в сторону, демонстрируя свое безразличие.

У разозленного Виктора заходили желваки на скулах, а руки непроизвольно сжались в кулаки. Однако он сдержал себя, не стал кричать и психовать, а просто отошел в сторону и стал смотреть на другие прилавки, ища, есть ли где еще такие же таблички. Простояв так минуты три, но, по всей видимости, не обнаружив искомого, Щербаков вернулся к усатому дядьке и со вздохом сказал:

— Ладно, давай свои четыреста, если совести нет.