Пальцы женщины

- Возможно. Потом умер ее муж. Месяц спустя Хенли отправился в Японию изучать новинки хирургической техники, доведенные до совершенства японскими хирургами апробировавших их на оставшихся в живых после Хиросимы. Неделю спустя, она заявила, что отправляется на две недели вакансий в Италию.

- Она уехала?

- Да.

- Откуда вы это знаете?

Я проводил ее до аэропорта Кеннеди и посадил на один из самолетов Италии.

- Когда это было?

- 2-го или 3-го августа.

- А когда она вышла замуж, какого рода обручальное кольцо она носила?

- Золотое кольцо.

- На нем ничего не было?

- Нет самое обыкновенное кольцо.

- Покажите его размер.

Он показал на ширину около трех сантиметров.

- Вот такое приблизительно. Но теперь, когда мы заговорили об этом, я вспомнил одну вещь. Я это не понял, но заметил. Я никогда об этом не говорил, так как не придавал этому особого значения.

- Что же это?

- Когда доктор Фалконе умер, она надела кольцо на правую руку, как это делают все вдовы. Но когда она вернулась из Италии, она носила уже кольцо гораздо шире первого. Я подумал, что она, вероятно, потеряла то, купаясь в море или моя руки, или в самолете. И я, конечно, догадался, что она купила новое кольцо. Но то, чего я не понял из этого, почему она снова носила его на левой руке.

Я мог бы ему сказать. Но я воздержался и спросил:

- А потом?

- Она казалась очень несчастной. Я... я хотел ее немного развлечь и пригласил пообедать со мной. Я слышал, что будет интересный спектакль у "У Бруно" и туда я и повел ее.

- Коробка, в которой произошла та сцена между ними.

- Да. Я бываю иногда рассеян и помнил только, что она как-то сказала мне, что любит это место. Она весь вечер была очень молчалива, она сворачивала свою салфетку и разворачивала ее. Это похоже на те жесты, которые наблюдаются в психиатрических лечебницах. Она безусловно была под влиянием нервного напряжения. Две недели спустя, Хенли вернулся из Японии и тогда все началось все снова... их комбинации рекомендаций.

- Больше ничего?

У него был смущенный вид.

- Я знаю, что она вернулась к нему. Я часто проезжал мимо ее дома, когда она выходила, чтобы отправиться в госпиталь и подвозил ее. Но после его возвращения, я никогда не видел, чтобы она выходила от себя, а когда я приезжал в госпиталь, она уже была там. Она говорила, что Хенли по дороге подвез ее. Но я зал хорошо, что она проводила с ним ночи у него в Манхеттене.

Ему не доставляло удовольствия рассказывать мне про это.

- Есть еще другое, что я хочу вам рассказать.

- Что?

- Когда Хенли находился на этом хирургическом конгрессе в Японии, он завязала важные контакты с медицинской службой в новых странах Африки, а также и в Индонезии. Он хвастался теми блестящими предложениями, которые ему были сделаны. Ему предложили руководить госпиталем, самому подобрать состав врачей из числа профессоров университетов и подобрать служащих.

- А почему человеку так хорошо зарабатывающему могло понравиться ехать в Африку?

- Это правда, деньги и все те удовольствия, которые он имеет здесь, там не могли бы иметь место. Но для человека, которому, может быть, пришлось бы быстро удирать отсюда куда-нибудь далеко, перспектива иметь приготовленное хорошее место, должна была очень устраивать.

Он был прав.

- Многие из этих стран, - продолжал он, - не любят Соединенные Штаты Америки. А он превосходный хирург и он не рискует быть выданным.

- Вы ненавидите его?

- Да, - ответил он не колеблясь.

Морисон был умен. Он находился в ситуации, в которой женщина, которую он любил и желал, никогда не смотрела на него иначе, как на славного парня, в жилетку которого она время от времени приходила плакать. Сорт типа, который приглашает девушку к обеду и хлопает ее по руке. И если он дотрагивается до нее, она чувствует, как кожа ее сжимается несмотря на все усилия быть с ним приветливой. И не могло быть разговора о том, чтобы спать с ним. Иногда подобные чувства без взаимности продолжающиеся долгое время кончаются убийством. Иногда покорностью.

А иногда на полпути между обоими. Например, доктор Морисон, устроился так, чтобы обвинить доктора Хенли в исчезновении доктора Лион? Может быть, то была своего рода месть безнадежно влюбленного.

Этот тихий человек, колеблющийся, мало уверенный в себе, производил на него впечатление человека, уверенного в том, что он говорит. Может быть, он специально для меня ведет рассказ таким образом?

Не толкала ли его месть на вранье? Я ничего не мог сказать. Мне нужно было поговорить с другим лицом, которое не имело непосредственных отношений ни с Хенли, ни с доктором Лион. Любой посторонний наблюдатель подходил для меня.

- А что сделала администрация госпиталя по этому делу?

- Ничего, насколько мне известно.

- А с кем бы я мог поговорить?

- Лучше всего вам адресоваться к Берману.

- Берману.

Надо идти теперь напрямик.

- Это директор?

Морисон кивнул головой.

- Пройдите по коридору и сверните направо, в глубину. Подниметесь на этаж. Вы окажетесь в таком большом помещении, как Тадж Махал. Это маленький кабинет Бермана.