Памфлеты

Ввиду того, что оный Дефо в поданном им на высочайшие имя прошении изъясняет, что хотя он, движимый искренним желанием споспешествовать Ганноверской династии и упреждать людей о вредных умыслах Претендента, коего он почитал всегда за лицо враждебное нашей священной особе и правительству, действительно издал означенные памфлеты, и хотя названия, а также иные речения, как то всегда бывает свойственно сатирическим писаниям, могут быть извращены и истолкованы вопреки общему смыслу сих книг и вопреки истинному намерению автора, проситель почтительно, со всей торжественностью заявляет, что во всех вышеупомянутых сочинениях он руководился искренним и единственным желанием, в насмешку восхваляя Претендента, в самых сильных и красноречивых выражениях изобличить истинные его намерения и пагубные последствия восшествия его на трон, что, как почтительно уверяет нас проситель, может быть полностью подтверждено к полному нашему удовлетворению самими сочинениями, в коих соответствующие речения имеют совершенно ясный смысл. В них Претендент восхваляется как лицо, способное взять под свое начало права всех своих подданных и даровать им привилегию носить деревянные башмаки, избавить их от забот по выборам в парламент, а знать и джентри — от всех случайностей зимних поездок, как и от расходов на таковые вследствие применения более законного способа правления, каковой состоит в абсолютном подчинении его воле; укрепить законы за счет введения доблестной постоянной армии; немедля возместить весь государственный долг, прекратив оплату ценных бумаг и закрыв казну; покончить со всеми религиозными разногласиями, обратив всех верующих в папизм, либо предоставив им свободу обходиться без всякого вероисповедания. Таковы были подлинные слова, содержавшиеся в сих книгах, написанных просителем с единственным и искренним намерением разоблачить и, сколько было в его силах, воспрепятствовать целям Претендента. Вопреки чему, к великому удивлению просителя, сии его намерения были превратно поняты, а вышеозначенные сочинения превратно истолкованы как написанные в поддержку Претендента, вследствие чего против просителя возбуждено в настоящее время судебное преследование. Каковое преследование, буде оно продлится, приведет просителя и его семью к полному разорению. Посему, почтительно заверяя нас в чистоте своих помыслов, проситель вверяет себя нашему милосердию и почтительно просит даровать ему наше милостивое и полное прощение. Принимая к сведению все вышеизложенное и рассмотрев все обстоятельства сего дела, мы в нашем снисхождении даруем»…

Пусть всякий беспристрастный человек решит, не был ли я злостно оболган в этом деле, ибо в газетах меня ежедневно поносили и обвиняли в написании предательских памфлетов в пользу Претендента; более того, в иных из сих изданий осуждали королеву за то, что она даровала прощение сочинителю, писавшему в поддержку Претендента.

Я нахожу, что это мне было бы уместно жаловаться на то, что я первый человек, принужденный испрашивать прощение за книги, написанные в пользу Ганноверского дома, и первый, кого все эти лица всегда желали погубить за выступления против Претендента. Ибо если какое-либо сочинение было написано с искренним желанием вызвать у людей глубокое отвращение и неприязнь к Претенденту и, более того, если какие-либо сочинения и в самом деле послужили этой цели, и послужили весьма успешно, то это были мои книги. И я прошу сейчас лишь оказать мне столько справедливости, чтоб честные люди высказались по поводу сих книг, одобрив либо осудив их, а не основывались на том, что было злонамеренно извлечено из них и превратно истолковано. Пусть мне напомнят хоть единственное слово, написанное или сказанное мною, где проскользнула бы хоть тень неуважения к протестантскому престолонаследию или к кому-нибудь из лиц, принадлежащих Ганноверскому дому, или где есть хоть одно слово, какое можно было бы почесть полезным для дела или особы Претендента, и, отклонив помилование Ее Величества, я отдам себя в руки правосудия с тем, чтобы меня покарали, как я того заслуживаю.

Перед всеми, честно и открыто я призываю своих злейших недругов назвать какое-либо мое сочинение, припомнить какое-либо мое выступление или действие, в коих содержалось хотя бы одно-единственное непочтительное или неодобрительное слово, сказанное о протестантском престолонаследии или о лицах, принадлежащих к августейшему семейству, равно как и одно-единственное дружественное слово, коим я отозвался бы об особе, умыслах или друзьях Претендента.

Если они могут сослаться на что-либо подобное, пусть выйдут и скажут об этом, я их выслушаю. Обещаю со своей стороны отказаться от всех жалоб, помилований и оправданий и вверить себя правосудию. Позволю себе большее и брошу вызов: пусть они докажут, что я водил знакомство, дружил или вступал в беседы хотя бы с одним якобитом. Испытывая отвращение и к самим этим людям, и к их планам, я всеми силами старался всегда избегать их общества.