Память

Это горькая историческая реальность, что наши предки в открытом бою оказывались бессильными перед многочисленной ордой. Единственной возможностью оказать более или менее длительное сопротивление врагу была защита городских стен. Не все это сразу тогда поняли. Горячие молодые князья, собравшиеся за стенами Владимира, надумали было скрестить с врагом мечи в рыцарском сражении, и только осторожность опытного воеводы Петра Оследюковича предупредила ошибку. Вот как пишет об этом В. Н. Татищев: «Княжичи хотяще, из града изошед, битися с татары, но воевода Петр отрече има, рекий, яко видя их такое всюду множество, не можем противо им в поле сгати, но добре, егда возможем, из забрал оборонятися».

Воевода сказал с оттенком сомнения: «егда возможем», хорошо понимая, что спасения от такой силы не будет и за крепостными стенами, в которых к тому же – это было известно любому полководцу средневековья – войны не выигрываются… В летописях немало достоверных подробностей о способах штурма русских городов, в частности Владимира, о технических и иных новинках, примененных ордой. В. Н. Татищев: «Пороки имяновались снасти стенобитные (или артиллерия); великие бревна, на концах обиты железом и на козле повешены перевесом. Оное называется баран. Иные были как пожарные крючья и вилы, чем бревна ломали, ибо городы в Руси были деревянные; а иначе рычаги великие именовали ломы; камение же метали перевесами, самострелами великими, о каковых орудиях в римских гисториях у Тацита и пр. видим. Переметы же не что иное, как мосты через проломы»…

У Владимира штурмующие, во-первых, «начаша туры рядити», то есть строить осадные башни у стен, чтоб оказаться на одном уровне или даже выше обороняющихся и в решительный момент перекинуть через стены «переметы», о которых упоминает летопись. Во-вторых, «пороки ставити от утра и до вечера» – то есть стенобитные машины в большом количестве. В-третьих, «меташа камение в город велие, ими же множество людей избиша» – знать, воистину это были сильные метательные машины, если «велие», то бишь большие и тяжелые, камни летели за стену в город. О мощи осадной техники, которую могла сосредоточить орда, говорит следующее историческое сведение – Толуй и Субудай перед штурмом одного из чжурчжэньских городов приказали изготовить три тысячи баллист, триста катапульт, семьсот огнеметательных машин, семьсот штурмовых лестниц, доставить две с половиной тысячи вьюков с камнем! В-четвертых, «на ночь оградиша тыном около всего города», чтоб создать кольцевую внешнюю крепость для защиты от вылазок из внутренней и полностью отрезать осажденным путь к спасению. В-пятых, на владимирцев должно было психологически подействовать отсутствие в городе великого князя Юрия Всеволодовича, который, должно быть, понимал, что город обречен, но решение уйти в северные леса для организации партизанской войны было принято советом «вся предния мужи», а не единолично.

Он взял с собою только двух сыновцев, то есть племянников, Всеволода и Владимира Константиновичей, оставив во Владимире княгиню и «сыны своя Всеволода и Мстислава и воеводу Петра Оследюковича», хотя «мнозии умнии реша княгинь со всем остатком и утварью вывести в лесные места». И нам, сегодняшним, путешествующим в далекое прошлое своей Родины, хорошо бы прочувствовать и понять благородство, трагизм и величие решения князя!.. Орда, наверное, знала, что главы княжества нет в городе, имея и в этом психологический перевес над защитниками крепости. Шестое обстоятельство – перед штурмом предводители орды продемонстрировали два кровавых акта жестокости.

Летописи о многом молчат, но местами бывают очень обстоятельными, беспощадно правдивыми, и одно из таких мест – рассказ о штурме Владимира, который мог бы стать сценарной основой для трагичного и поучительного фильма…

«Татарове же приидоша ко Володимерю февраля 3 дня во вторник прежде Сыропустыя недели и сташа у Златых врат, водяще со собою княжича Володимера Юрьевича. И начаша вопрошати, есть ли во граде князь великий». Это был, наверное, способ проверить слух об отсутствии среди защитников главы княжества…