Память

– А! – вид у Иллиана сделался чуточку бодрее, но лишь на мгновение. – Боюсь, способности играть в карты и все время не проигрывать недостаточно, чтобы сделать меня снова пригодным для работы в СБ.

– Дай себе время. Ты едва начал поправляться. – У Майлза ноги покрылись мурашками, и он вернулся на свою мягкую банкетку.

Иллиан посмотрел на дальний берег, коричнево-зеленый в лучах заходящего солнца. – Нет. У эффективности есть пик. И когда ты уже балансировал на этом пике, уже играл в полную силу своих способностей, ты не можешь потом вернуться к чему-то меньшему. Перефразируя давнее изречение твоей матери, «что нельзя сделать хорошо, того делать не стоит». А… руководить СБ – это дальше от игры, чем что бы то ни было. Слишком многими человеческими жизнями ты ежедневно рискуешь.

– М-м, – отозвался Майлз, замаскировав отсутствие подходящей реплики очередным глотком пива.

– Я отслужил на императорской службе дважды-по-двадцать, – продолжал Иллиан. – Начал в восемнадцать, в офицерском училище, еще при старике Эзаре… не в Имперской Академии: в те времена требовалось больше баллов, денег и слогов перед фамилией, чтобы попасть туда. Я пошел в одно из провинциальных училищ. Я никогда не думал, что стану ветераном с тремя «двадцатками». Знал, что сойду с дистанции раньше, только не знал, когда. Грегору я служу с тех пор, как ему было пять лет. А теперь, бог свидетель, он уже совсем взрослый.

– И, конечно, в этом – твоя заслуга, – сказал Майлз.

Иллиан кивнул: – Не только моя. Но я не могу… быть тем, кто я есть… кем я был… и не понимать этого.

– А я так и не добрался до конца моей первой двадцатки, – мрачно заметил Майлз. – Даже близко не подошел.

Иллиан прокашлялся, разглядывая свою леску. – Это не рыба клюет, а?

– Нет, не думаю. Удилище ушло бы в воду глубже. Это просто течение играет весом лески.

– Знаешь, я бы не выбрал это время, чтобы уйти, – бросил Иллиан. – Я хотел бы сам приглядеть за Грегором во время свадебных церемоний…

– И во время следующего кризиса, – поддел его Майлз. – И следующего, и следующего…

Иллиан фыркнул, безропотно соглашаясь. – Так что… может, все не так уж и плохо. – И какое-то время спустя добавил: – Ты не думаешь, что всю рыбу в твоем озере кто-то украл?

– Сперва им пришлось бы ее поймать.

– А-а. Верно подмечено. – Иллиан замолчал, выудил сетку с пивом, открыл одну бутылку для себя, а вторую протянул Майлзу. Его бутылка была уже наполовину пуста, когда он произнес: – Я… понимаю, как много для тебя значили дендарийцы. И я… рад, что ты это выдержал и выжил.

Он не сказал «извини», отметил Майлз. Случившаяся с Майлзом катастрофа была, по сути, самострелом. – Смерть, где жало твое? – Он потряс удилищем. – Крюк, где рыба твоя?.. Нет. Я обнаружил, что самоубийство для меня уже не вариант. Не как во времена старых добрых подростковых страхов. Я больше не считаю втайне, что смерть каким-то образом не заметит меня, если я сам ничего в этом направлении не сделаю. А отдать жизнь… кажется глупым не использовать по максимуму то, что мне дано. Не говоря уж о том, что это чертовски неблагодарно.

– Как ты думаешь… ты и Куинн… как бы поделикатнее выразиться. Как думаешь, ты сумеешь уговорить капитана Куинн проявить интерес к лорду Форкосигану?

А-а. Иллиан пытается извиниться за то, что испортил Майлзу личную жизнь, вот в чем дело. Майлз отпил еще пива и задумался об этом всерьез. – Прежде я этого никогда не мог. Я хочу попытаться… должен попытаться с ней еще раз. Снова. – «Когда? Как? Где?» Как больно думать о Куинн! Все еще больно, когда позволяешь себе вообще думать о дендарийцах. Значит, он не будет о них думать. Слишком. «Хочу еще пива». – Что же до остального… – он отхлебнул глоток и горько усмехнулся. – Есть некие убедительные свидетельства тому, что я слишком потерял темп, чтобы и дальше играть живую мишень. На самом деле, в последнее время я предпочитал задания, почти не требующие военной силы.

– Ты становишься чертовски умен, вот оно что, – подытожил Иллиан, глядя на искаженную фигуру Майлза сквозь цветное стекло бутылки. – Хотя даже позиционная война требует надежных войск, которыми можно маневрировать.

– Мне нравится побеждать, – тихо сказал Майлз. – Вот что мне действительно нравится.

Иллиан швырнул бутылку в ящик, к остальным, и склонился за борт, жмурясь и глядя вниз, на воды озера. Затем вздохнул, поднялся, снова поправил навес и еще раз выудил сетку. Вместо рыбы.

Майлз воздел руку с недопитой бутылкой, отказываясь от предложения подзаправиться, снова устроился поудобнее и уставился на неподвижную белую леску, уходящую все ниже и ниже в темную глубину.

– Я всегда каким-то образом возвращался с победой. Любой ценой, какой я только мог. По правилам или нет, на столе или под столом, но я выигрывал. Эти припадки… похоже, это первый враг, которого я не могу перехитрить.

Брови Иллиана вопросительно приподнялись. – Говорят, некоторые самые могучие крепости в конечном итоге были взяты из-за предательства изнутри.