Память

– Так… – произнес он наконец, – нельзя сказать, что время от времени не будет возникать необходимости в нерегулярных спасательных операциях. Напоминаю тебе, как адмиралу Куинн, что место твоей очаровательной задницы – в славном мягком кресле тактической рубки. Ты не должна постоянно отправляться на задания, это не подходит старшему офицеру и командующему, и к тому же это слишком опасная манера.

Ее указательный палец проследил паутину самых примечательных его шрамов, так что аж волоски у него на руках стали дыбом. – Ты вопиющий ханжа, любовь моя.

Осторожности ради Майлз решил с этим не спорить. Он прочистил горло.

– Кстати… есть еще одна вещь, о которой я хотел тебя попросить. Об услуге. Насчет сержанта Тауры.

Элли слегка напряглась. – И что?

– Когда я ее видел в последний раз, то заметил в ее волосах седину. Ты знаешь, что это означает. Я недавно говорил об этом со стариной Канабе, помнишь его? Он дает ей не более двух месяцев от начала серьезного метаболического срыва и до конца. Я хочу чтобы ты пообещала: ты дашь мне знать вовремя, чтобы она успела отбыть с флотом, или где она там будет, до того, как уйдет. Я… не хочу оставлять ее в этот момент одну. Это обещание, которое я однажды дал сам себе и намерен его сдержать.

Элли снова улеглась. – Хорошо, – серьезно ответила она. И мгновение спустя добавила: – Так… ты спал с ней?

– Хм… – Он сглотнул. – Она была еще до тебя, Элли. – И через минуту заставил себя прибавить: – И потом – иногда. Очень редко.

– Ха! Я так и думала.

«Пока мы такие болезненно любопытные… » – Ну… а ты? Был у тебя кто-нибудь, когда я улетал?

– Нет. Я была паинькой. Ха! – И через мгновение добавила: – Ну, до тебя… это была другая Куинн.

Такая резкая откровенность была, как он понял, оборотной стороной ее правдивости; он не стал акцентировать внимание. – Об этом не обязательно говорить, но просто на всякий случай… понимаешь, что ты свободна ото всяких личных обязательств по отношению ко мне в дальнейшем?

– Чтобы ты тоже мог быть свободен? Ты об этом? – Коснувшись его лица, она улыбнулась. – Мне не нужно, чтобы ты давал мне свободу, милый. Я могу освободиться сама, в любое время, когда сама решу.

– Думаю, это как раз то, что я всегда в тебе любил. – Он помедлил. – А ты решишь, что пришло время решить?

– Ну, это уже другой вопрос, верно? – мягко ответила она. Они долго и не отрываясь смотрели друг на друга, словно занося образ в какой-то внутренний банк данных. Потом Элли добавила, доброжелательно и с необычайной проницательностью: – Надеюсь, ты найдешь свою леди Форкосиган, Майлз. Кем бы она ни была.

– Я тоже на это надеюсь, Элли, – вздохнул он. – Хотя процесса поисков страшусь.

– Лентяй, – пробормотала она.

– И это тоже. Ты – мечта алкоголика, Куинн. И, знаешь, ты здорово меня избаловала.

– Мне следует извиниться?

– Никогда.

Она перевела дыхание после долгого поцелуя, последовавшего за этими словами, и поинтересовалась: – А пока ты будешь в поиске, отчего бы нам время от времени не поваляться в постели?

– Может быть… Не знаю. Если мы когда-нибудь окажемся на одной и той же планете в одно и то же время. Вселенная большая.

– Так почему же я снова и снова сталкиваюсь с одними и теми же людьми?

Они предались неспешным ласкам, не загадывая наперед. Нет ни будущего, ни прошлого, лишь маленький пузырек во времени, в котором только Майлз и Элли. Так дела пошли лучше.

Когда все заканчивалось, Элли пробормотала ему в волосы: – Как ты думаешь, твоя новая работа понравится тебе так же, как мне понравится моя?

– Начинаю подозревать, что да. Знаешь, ты ведь уже готова. Я недавно получил довольно суровый урок на тему, насколько это плохая мысль – слишком долго оставлять компетентных подчиненных без повышения. Следи в этом плане за … – он чуть не произнес «моими», – за своими людьми.

– А у тебя здесь есть вершина, к которой можно стремиться? Скажем, проделать путь от Восьмого Аудитора до Первого?

– Только если я всех переживу. Что, если подумать, может и случиться: я моложе на добрых три десятилетия. Но Аудиторов нумеруют просто для удобства. Номер не обозначает ранга. Они все в каком-то роде равны. Когда они встречаются, то садятся в круг. Что весьма необычно для чувствительного к иерархии барраярского общества.

– Как Рыцари Круглого Стола, – подсказала Элли.

Майлз поперхнулся смехом. – Да если бы ты их видела!… – Поколебавшись, он добавил: – Ну, не знаю. Настоящие Рыцари Круглого Стола соревновались за почести как одержимые. Ну, я хочу сказать, именно поэтому старине Артуру пришлось в первую очередь поставить круглый стол, дабы положить этому конец. Но большинство Аудиторов… не скажу, что они не честолюбивы, иначе бы не достигли в своей жизни того, что у них есть. Пережили свое честолюбие? Эти пожилые барраярские паладины – удивительно незаинтересованная компания. Мне действительно не терпится познакомиться с ними получше. – И Майлз вызвал у Элли пару смешков живейшим описанием странностей и причуд своих новых коллег.