Память

– Раздеть, – та же десятилетняя девочка из поезда, всхлипывая, расстёгивала платье. Она повторила ещё раз для Летты: – Всё раздеть.

Идея раздеваться Летте не понравилась, поэтому она замешкалась, но лишь для того, чтобы в следующий момент взвыть от боли – странные люди в чёрном били её с каким-то остервенением, даже большим, чем те, чёрные, на острове, отчего Виолетта даже не могла закрыться. Наконец, от неё отошли, ожидая любого повода продолжить. Девочка принялась быстро раздеваться, едва находя пуговицы дрожащими руками. Она видела, что все дети вокруг уже раздеты догола и дрожат от холода. Не желая снова испытать то, что случилось только что, Виолетта разделась полностью и замерла, дрожа от холода и пытаясь прикрыться.

Дальше их всех остригли налысо и погнали куда-то – по снегу голыми. Это было очень страшно, ещё и больно, потому что бить их при этом не переставали. Душ под ледяной водой заставил просто дрожать крупной дрожью, но потом Летту отделили от остальных и, не давая никакой одежды, куда-то повели. Девочка пыталась что-то сказать, но добилась лишь сильного удара по лицу, отчего из разбитой губы пошла кровь. Били её сейчас намного сильнее, чем в Англии, но она больше не смела плакать, лишь дрожала от боли, страха и холода.

Летту завели в какой-то кабинет, похожий на медицинский, где её сразу же принялись осматривать двое в такой же чёрной униформе и наброшенных сверху белых халатах. Ей ощупали голову, надавили на глаза, осмотрели рот, затем, безжалостно давя на ребра, осмотрели спину и живот.

– Und?2 – поинтересовался тот, кто её привёл.

– Aussieht nicht wie Jude oder Slawe3, – ответили ему. – Wir konnten ein Experiment machen – stimulieren, bis sie seine Muttersprache spricht4.

– Gute Idee!5 – обрадовался тот.

– Что вы делаете?! – воскликнула девочка, когда её привязали к чему-то деревянному.

И пришла боль. Она все усиливалась, пока не закрыла всё сознание Летты. Такой боли она не испытывала даже в той железной камере. Такой жуткой, лишающей соображения боли в её жизни ещё не было. Сорвавшая в крике горло девочка потеряла сознание. А немцы переглянулись. Получалось, что перед ними француженка, непонятно как оказавшаяся в лагере, куда свозили славян.

– Auschwitz?6 – поинтересовался один из немцев.

– Einem Untermenschen zuliebe Transport schicken? Sie sollte in der Kinderbaracke arbeiten!7 – решил, видимо, старший.

Летту облили водой и по-французски объяснили, что она теперь номер, который нужно выучить. Её работа – ухаживать за детьми, выбрасывать трупы и даже не думать о побеге, иначе – смерть.

Девочка попыталась что-то объяснить, но ей показали окровавленную палку, поинтересовавшись, не хочет ли она ещё. Виолетта абсолютно точно не хотела. Поэтому её голой по морозу бегом погнали к деревянному строению, называемому бараком, бросили на пол и швырнули что-то, что нужно было надеть.

От такой перемены, от боли в спине и ниже, Виолетта разрыдалась. На её плач дверь барака распахнулась, через мгновение девочка услышала свист, и новая боль обожгла её, давая понять, что плакать теперь тоже нельзя. Немного придя в себя, Виолетта с трудом поднялась на дрожащие ноги, пытаясь запомнить, что она больше не Виолетта Стоун, а выданный ей номер. Четыре цифры этого числа нужно было произносить на чужом языке. Мисс Стоун подумала, что просто сошла с ума.

Глава четвертая

Как она попала в это страшное место, Летта не знала. У неё отняли всё – одежду, волосы, даже имя. Она теперь была просто номером, а вокруг неё – дети, от самых маленьких до тех, кто был постарше, которые тоже были номерами и у которых она даже боялась спросить, как их зовут. Вернее, звали в прошлой жизни. Платье из какой-то грубой ткани тревожило незажившие шрамы от избиения на спине, а белья, как Летта поняла, ей было не положено. Дети вокруг болели и умирали. Они умирали сами от болезней, потому что никакой медицинской помощи не было, они умирали от каких-то манипуляций, а ещё их травили. Звери в чёрном убивали детей, и Летта ничего не могла с этим сделать. Пытаясь кого-то защитить, она неизменно нарывалась на побои – ее били так, что она теряла сознание, а спрятавшиеся малыши просто рыдали.

Ещё она учила язык. Десятилетняя девочка вместе с мисс Стоун ухаживала за детьми, показывая, как правильно помогать малышам, и учила её языку. Еды было очень мало – заплесневелый хлеб, какая-то бурда, называвшаяся супом… Хлеб надо было размачивать, чтобы малыши могли его поесть. Зачастую Летти отдавала свой хлеб младшим, чтобы эти ещё ничего не видевшие в жизни дети прожили хотя бы ещё немного. Стараясь спрятать от извергов малышей, она сама подставлялась под плети озверевших нелюдей.

– Чёрные – это эсэс, им нельзя смотреть в лицо, – учила Летту младшая девочка по имени Анна. – Нужно быстро произносить свой номер и молиться про себя.

– Как молиться? – не поняла Виолетта.

– Как умеешь, – вздохнула Анна. – Чтобы прожить ещё один день.

– Нас всех убьют? – спросила Летта, ранее такого себе даже не представлявшая.