Память без срока давности

Совершенно естественным выглядело желание ребенка немного разукрасить серость дождливых будней любимыми веселыми красками. Я уверенно и безжалостно избавилась от тусклого синего спортивного костюма и влезла в свой любимый сарафан. К счастью, мамы не было дома, а то бы она быстро заставила меня переодеться. Мама с малышкой Клавдией ранним утром отправилась в детскую поликлинику.

Младшая сестра не давала родителям спать почти всю ночь. Они терялись в догадках, что творится с их годовалым ребенком, который намеревается лопнуть от крика. Получив благодаря мне бесценный опыт воспитания, в случае с Клавдией мама даже не пыталась разобраться с проблемой самостоятельно, не терпела этот ужасный душераздирающий крик, не боролась с проблемой народными методами, доводя себя тем самым до психоза, а тут же мчалась в больницу. Она часто носилась с грудной Клавой в поликлинику. Я ни разу не видела, чтобы родители применяли к младшей сестре тот же способ успокоения, что и ко мне. Что радовало и обижало одновременно.

В годовалом возрасте я, как, наверное, и любой другой ребенок, часто доставала родителей своими воплями. Когда подобное случалось, мама тут же подхватывала меня на руки и, глядя мне в лицо, начинала что-то говорить. Я не понимала ни единого звука, который извергал рот мамы, но прекрасно помню ее сначала искаженное непониманием, а потом злобой, раскрасневшееся и припухшее от слез и бессонницы лицо.

Прижимая к груди (я и сейчас, из тысяч других ароматов, с легкостью узнаю аромат маминого грудного молока, если, конечно, подобное умение понадобится), мама долго укачивала меня, пытаясь заткнуть мой рот собственным соском, но молоко меня мало интересовало. Причиной моих страданий на самом деле был издающий душераздирающие звуки орган, именуемый ртом. В моей маленькой пасти ужасно болело ВСЕ, хотя собирался показаться наружу один-единственный и всего лишь пятый по счету зуб. Мне было год и два месяца, маме девятнадцать, папе двадцать два, и эти двое понятия не имели, что делать с орущей во всю глотку их маленькой «радостью». Это был первый раз, когда они оба сдались и, оставив меня в колыбели, плотно закрыв за собой дверь, исчезли. Не знаю, куда удалились мои родители, но знаю, что я кричала, визжала и захлебывалась собственной слюной еще долго, пока не села батарейка. Воспаленные десны не перестали болеть, просто маленький организм выбился из сил и под собственные всхлипывания обрел покой во сне.