Память до востребования<br />(Фантастические рассказы и повесть)

Проговорился Белозеров три года назад, в день, когда мы отмечали выход его первой книжки — путевых заметок журналиста. А началось это — годом раньше. Трудно бывает человеку сохранить в тайне от других событие, которое полностью изменило течение его жизни. Он будет невольно искать повод проговориться и сделает это как бы ненароком, незаметно для себя самого. Впрочем, я вполне допускаю, что раскрытие секрета «механической жизни» входило в роковые расчеты Белозерова.

Началось с того, что на встречу я опоздал на час. Белозеров, открыв дверь, заулыбался, потом, не поздоровавшись, попытался сосредоточиться. Он тщательно оглядел меня и на секунду взгрустнул:

— Нда… Жаль, — проговорил тихо. — Завтра утром дождь совсем ни к чему.

— Привет! — Я бодро взмахнул пакетом.

— Привет! — как эхо, откликнулся Белозеров, и тут во взгляде его мелькнуло недоумение, следом — испуг, и вдруг он вновь расплылся в улыбке.

Это я сейчас додумываю многое, а тогда, помнится, просто растерялся.

— Привет! — повторил он уже виновато и засуетился, пропуская меня в прихожую. — Извини… извини, пожалуйста. Что-то вроде задумался… Так, пакет вот сюда пока… А, черт, падает… Нет, уроню. Держи сам.

Он бормотал вполголоса, словно стараясь запутать меня, заставить забыть о только что произнесенных странных словах, смешать их с пустой болтовней. Но подспудно готовился к новому фокусу. Стоило мне сесть за стол, как он изобразил на лице трагическую мину и горестно охнул:

— Ну вот, сел — теперь еще и похолодает к ночи! — И, не дав публике толком удивиться, сдался окончательно: — Мужики, мы все так здорово тут расселись… Потому что… потому что сейчас засверкает на небе, загрохочет, загремит… Здорово. Соскучился по грозе. Сейчас будет первая, майская. Весеннее чистилище. Здорово.

Переварить услышанное мы не успели — вся наша компания вдруг разом превратилась в скульптурную группу из музея восковых фигур: вместе с последним словом Белозерова ярко блеснуло за окнами, и крыши загудели гулким раскатом.

…Мир полон примет.

Оказывается, человеческие глаза — это своеобразная карта, два маленьких полушария, на меридианах и параллелях которых лежат точные контуры всех человеческих болезней. Все органы отражаются на радужных оболочках вокруг зрачков. Древние китайцы открыли, что, прослушивая пульс, можно обнаружить сотни недугов. Знаток подписей способен по какой-нибудь небрежной закорючке довольно точно оценить характер ее автора. В истории известен оригинал, который во время суда по положению ног подсудимого верно определял степень его виновности.

Мир полон привычных примет, за которыми скрываются великие тайны, целые миры и жизни. В капле росы отражается Вселенная — вот изречение, ставшее банальным. Но согласиться с ним еще не значит понять его. Главное — надо почувствовать, осознать, что вся правда этого бесхитростного афоризма откроется только в том случае, если воспринять его — в буквальном смысле.

Белозеров пошел дальше всяких графологов, мастеров глазной диагностики, китайских лекарей, различавших полтысячи видов пульса. Он добрался до капли, вместившей в себя Вселенную.

А началось все с одного неожиданного открытия. По утрам на автобусной остановке около его дома всегда скапливалась толпа спешащих на работу людей. Привычная примета городской окраины. Белозеров выходил из дома в половине девятого и обычно заставал под бетонным козырьком одних и тех же попутчиков. Однажды вечером он отметил, что каким-то образом точно угадывает дневную погоду. Он удивился, потому что народными приметами никогда не интересовался. От подъезда до остановки метров тридцать, и, спеша к ней, он всегда глядел себе под ноги, лавируя по доскам среди вечной грязи новостроек. Тут уж не до метеорологических наблюдений… Однако, покопавшись в своих ощущениях, он определил, что окончательно прогноз вызревает во время поездки в автобусе и, всегда сбываясь, невольно порождает к концу дня эдакий фон самоуверенности и приятного легкого успокоения. Этот фон очень помогал расслабиться после суеты и неприятностей на работе, а потому неосознанный дар наблюдательности продолжал расти и совершенствоваться, как проверенное житейской практикой средство психологической самозащиты.

Первая догадка о механизме прогноза, конечно, вызвала усмешку. Но через пару дней ирония уступила место тревоге, а потом — даже страшно стало. По расположению людей на остановке в восемь тридцать утра и цветовой мозаике их одежды точно угадывалась погода на весь день! Испугаешься тут!..

Полгода Белозеров не верил себе, даже тетрадку наблюдений завел. Двести прогнозов — и все в яблочко!

А потом на Белозерова обрушилась лавина примет, с которой он так и не сладил до конца. У него появилась рассеянность, а следом — мигрени, бессонница, невроз. Талант наблюдателя обернулся для него дьявольской одержимостью. И наше удивление тем, что Белозерову все-таки удается держать себя в руках, было отчасти показным — надо же было его как-то подбадривать. Но зато и предсказывал он — любой сказочный оракул позавидовал бы.