Память древних вод

Когда ты войдешь в дверь этого мира, сменится много солнц, и ты почти не узнаешь его, так изменится его облик, когда-то зовущий тебя из глубин твоих же веков. Тебя приведут сюда тени воспоминаний, как тени снов, тревожащих тебя по ночам. Страх что-то забыть и потерять, что-то несоизмеримо прекрасное, вот что пробудит тебя, когда ты будешь искать. Твои ноги утопают по щиколотку в песке, ты бредешь по наитию в бескрайней пустыне, поглотившей этот мир. Красное солнце ощетинивается зубчатой тенью за твоей спиной, оно знает что гаснет, отдавая последний свет. Здесь уже нет направления, нет дороги, и ветер надолго замолкает, чтобы потом накинуться бешеными порывами на рваные низкие тучи, вздымающие последнюю ярость умирающего мира. Где-то там ты набредешь на полуразвалившийся храм, и долго будешь подниматься по его ступеням, меряя ими само Время. Там, на самом верху, очутившись в тени купола, венчающего храмовое сооружение, ты встретишь всепоглощающую и всепроникающую тишину. Лишь слабый вздох ветра будет слышен тебе, и неясные тени проступят на величественной статуе Богини, держащей в ладонях Зерно и возносящей его ввысь. Ты преклонишь колена и склонишь голову перед ней, потому что увидишь в ней дух Создателя Жизни, и поймешь, как это было священно для живших здесь существ. А потом тишина начнет говорить с тобой, вначале ты услышишь голоса, сплетающих песни и гимны в единый ритм, потом увидишь множество лиц, и каждый расскажет тебе о чем-то своем; погружаясь все глубже, ты сумеешь понять, к чему стремилась эта цивилизация, как она росла и процветала, и как пришла к упадку. Замысловатые символы потоком ворвутся в твое сознание, и ты узреешь их суть, ты поймешь их письменность и через это войдешь в структуру их сознания. Ты поймешь, кем они были – их религией была Архитектура, через многообразие ее форм они познавали свой мир и строили его, эта была их поэзия, это был их танец. И дойдя до конца, ты поймешь, что теперь ты и есть эта Память, ты и есть эта Связь. Ты то существо, где хранится отпечаток этого мира и ты тот, кто способен разбудить Древнего Шамана. Ты слышишь его Бубен?

МЕЖДУ СВЕТОМ

В тот день в металлической толще видимых вод уже явственно проступили лики красного солнца. И железные корабли перестали приплывать в тот день, и как будто бы не вернулись люди, ушедшие вслед водам, окружившим ее город. В другие дни воды уйдут с поверхности, и наступит будто бы тогда пустыня. И беспомощно лягут боками на соленую землю так любимые ею бескрылые морские кони.

Она жила на самом верху высотного дома, под самым небом, как ей порою казалось в смутных снах почти незаметной жизни. И в тот день, когда в окнах домов вновь зажглись вечерние лампы, не загорелся свет ее небольшой квартирки под крышей, зажатой в прямые тиски углов, улиц и магистралей. В приходящей темноте она долго смотрела на узкий проем между многоэтажками вдалеке, между ними еще заглядывало солнце. Там, на самом верхнем этаже одного из домов одиноко вырисовывался балкон. Казалось странным, что балкон был только один. И на самой вершине. Она и раньше любила смотреть на него. И очень хотелось стоять на нем и ощущать в волосах тот ветер, который дует в каком-то другом небе. И непреодолимо звали тогда иные дальние земли.

В тот миг, когда свет стал уходящим, эта картинка с одним маленьким балконом на алой полоске между двумя уже потемневшими глыбами камня надолго застыла в ее глазах, мозаично растворяясь в них. Как одна из многих случайных фотографий, завалявшихся в ящике любого стола. А дальше за этими домами, как знали люди, была окраина. И как будто там больше ничего уже не было.

И только постепенно она стала замечать, что все стало как-то не так. Слышала, как приходили знакомые люди. Голоса и шаги. Шаги и снова чьи-то чужые голоса. Они заглядывали в ее комнату, где так любили незамутненный свет, что никогда не закрывали стеклянные глаза окна, всегда держа их открытыми. Пытались поговорить с ней, но уже тогда она стала чувствовать, как по каплям вытекала из тела живая теплая жидкость. Такого красного цвета. Им было не понятно, зачем она держала у себя аквариум без рыб, доверху наполненный водой. И зачем на всех стенах расклеены вырванные из дорогих рекламных журналов листы с фотографиями красивых местечек совершенно разных стран. Они унесли единственную, оставшейся не засохшей, фиалку. А потом был день, когда никто не пришел. И потом были такие же дни.