Память душ

– Да, – ответила Валатея. – А еще я помню, что это не сработало. Но спасибо тебе за напоминание. Я должна узнать, жив ли еще Гризт, чтобы мы могли поговорить[142].

– Нет, сработало, – возразил Док. – Гризт забыл объяснить, что «спасет» означало, что камень поменяет души своего владельца с душой его убийцы. Но технически я не умер – я просто оказался в теле Митраилла.

Фиалковые глаза Валатеи расширились:

– Если ты считаешь, что это смешно, у тебя крайне плохое чувство юмора!

– Нет, клянусь. – Док опустился на колени рядом с ней. – Валатея, это я, Териндел. Я пытался найти тебя, но к тому времени ты уже превратилась в арфу и… – Он сглотнул воздух, выражение его лица было несчастным. – Если тебе интересно, почему я никогда не менялся, то лишь потому, что мне казалось безопаснее оставаться таким, когда все ищут Териндела. Потом я к этому привык и…

Валатея прижала палец к его губам, заставляя замолчать:

– Как меня зовут? Какое у меня ворасское имя?

Терин заморгал. Ворасское имя? Откуда у нее ворасское имя?

– Авал, – тут же ответил Док. – А личное имя Атея[143].

Валатея поднесла руку к губам. По ее щекам текли слезы.

Затем они оказались в объятиях друг друга, прижавшись губами друг к другу, не обращая внимания на присутствующего тут Терина.

Терин прочистил горло.

– Думаю, вам нужно побыть наедине. Я буду здесь. – Он неопределенно махнул рукой в сторону леса. Если они его и услышали, то не подали вида. Он отошел от пары и прислонился к дереву, глядя в лес, с которым у него, очевидно, было больше родственных связей, чем он когда-либо мог себе представить. Это, несомненно, послужило бы темой для весьма интересной беседы за ужином с кирписским герцогом.

Терин прекрасно понимал, что на горизонте маячит огромная проблема – испытание его лояльности, которое он понятия не имел, как разрешить. Его лучший друг, который не хотел видеть проведение Ритуала Ночи. Его богиня, которая этого хотела. Хаэриэль, которая желала вернуть себе трон. Док, который, вероятно, хотел сделать то же самое, теперь, когда он вернул Валатею. А ко всему этому еще был его сын, Кирин, пророчества и конец света.

Позади него зашуршала листва – кто-то приближался. Он обернулся и увидел Валатею, за которой по пятам следовал Док, ухмыляющийся, как школьник, которому разрешили попробовать все, что есть в пекарне.

– А ты кто? – спросила Валатея.

– Любовь моя, это Терин, мой хороший друг. – Голос Дока стал мрачным. – Тоже наш правнук[144]. – и добавил в ответ на ее незаданный вопрос: – Валрашар ушла. Мне очень жаль.

Валатея замерла. Спокойное и радостное выражение исчезло с ее лица, сейчас она была похожа на раненую птицу. У Терина пересохло во рту. Он почувствовал ее боль – не в малой степени потому, что испытал подобное.

Терин видел, как умерли шестеро его детей, и каждую смерть он чувствовал так, словно сам состоял из хрупкого стекла, по которому раз за разом били молотом, пока он наконец не раскололся со смертью Кирина. И хотя Кирин вернулся к нему, старшие братья и сестры мальчика ушли навсегда. Стоило Терину подумать об этом, и боль возвращалась вновь, сковывая дыхание. Хуже ли этого иметь всего одну дочь – и потерять ее? Или, вернее, она пострадала всего один раз, в то время как он – полдюжины?

Или бесполезно сопоставлять моменты утраты, когда каждый из них был его собственной смертельной раной? Один удар в сердце убивал столь же легко, как и шесть.

Бывшая королева ванэ из Кирписа вцепилась в руку Дока. Затем отстранилась от него и выпрямилась, успокаиваясь. Док издал какой-то звук и притянул ее к себе.

Терин снова отвернулся, пытаясь не обращать внимания на женские рыдания. Он уже даже решил уйти еще раз, чтобы снова дать им уединиться, хотя на этот раз по другой причине.

– Нет, нет, подожди. – Валатея отстранилась от мужа и вытерла глаза руками. – У нас нет на это времени. Есть молодой человек, которого мы должны спасти. Мияна говорила о какой-то «измене». Если он тот, о ком я думаю, то мы должны найти его прежде, чем твой безумно глупый племянник отправит его на казнь. От этого зависит судьба мира.

– Что? – Док повернулся к Терину. – О ком речь?

Терин усмехнулся и прочистил горло, пытаясь за этим скрыть, насколько заразительны слезы Валатеи:

– Почему меня спрашиваешь?

– О, я не подумала, что ты его знаешь, – сказала Валатея. – Его зовут Кирин.

Стоило Валатее договорить, и Терин направился к Колодцу Спиралей:

– Мы уходим, прямо сейчас.

Док скорчил гримасу:

– Согласен, но прежде нужно заняться главным.

Терин замер.

– У них мой сын, и если уж на то пошло, то у них еще и твой… – он оборвал речь на полуслове, вспомнив, что Валатея рядом.

Док вздохнул. Валатея подняла бровь, глядя на мужа.

– Твой… кто?

– Мой сын, – сказал Док. – У них – мой сын. – Он протянул к ней руки. – У меня не было возможности сказать тебе об этом.

– Именно. – на лице Валатеи по-прежнему оставалось затравленное выражение. Она еще не оправилась от пережитого горя. Ванэ шмыгнула носом.

– И кто его мать?

Док заколебался.